Как раз в такой ответственный момент что-то вдруг цапнуло меня сзади за ногу. Я едва успел выставить руки, чтобы в очередной раз не упасть лицом в грязь. Не помогло. Неведомый враг потянул меня за ногу, мои ладони проскользнули, и я всё-таки исполнил задуманное. Свободной ногой попытался отразить атаку, но безрезультатно. Только ещё пару раз обжёгся об листья подорожника. А тем временем из-под них выскочил брат-близнец моего "хозяина" и с радостным воплем "Поймать!" навалился на меня.
Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что я ничего не успел предпринять. Крепкие шершавые пальцы туземца ухватились за моё горло, и даже дышать я теперь мог только с его согласия.
- Отпусти, дурак! Задушишь, - прохрипел я, но туземец, если и расслышал мои слова, то никак на них не отреагировал.
К счастью, на шум уже прибежал мой первый победитель. Увидев, какое безобразие здесь творится, он от всей души приложил конкурента по спине древком своей косы и заорал:
- Ты поймать нет. Я поймать. Давно.
Судя по ничуть не ослабшему захвату на моей шее, удар не причинил новому туземцу особых неприятностей. А вот слова его сильно удивили. Он отпустил меня, поднялся, повернулся к соплеменнику и рявкнул:
- Я поймать сейчас. Ты поймать, я не видеть. Я он хозяин.
В ответ мой знакомый снова поведал увлекательную историю о том, как "я победить он" и поделился планами по дальнейшему использованию меня в хозяйстве, которых я оценить по достоинству не смог, поскольку оратор откровенно затруднялся в выборе слов и вскоре совсем умолк.
Странные они всё-таки ребята. Ведь не из уважения ко мне они разговаривают на чужом, малознакомом языке? Тогда зачем? Нет, я не возражаю, просто непонятно как-то.
Второй туземец тем временем почесал круглую макушку и упрямо прохрипел:
- Ты он поймать нет. Я видеть нет. Я поймать, ты видеть да.
- Я поймать, - не сдавался первый, ударив себя для убедительности по груди.
- Ты поймать нет, - не согласился второй, нагнулся и нашарил в траве свою косу.
Я понял, что по-хорошему они не договорятся, и решил предотвратить конфликт. Не из любви к справедливости, а по своим корыстным соображениям. Предположим, подерутся они сейчас и перебьют один другого. И кто меня тогда до деревни доведёт?
- Он я поймать, - авторитетно заявил я и ткнул пальцем в первого претендента. И добавил для ясности, - Давно.
Удивительно, но моё вмешательство рассердило обоих спорщиков. А может, им просто не понравилось, как я говорю на их языке.
- Мы говорить, ты молчать, - грозно прорычал первый и оттолкнул меня в заросли подорожника. - Ты ждать.
Второй одобрительно кивнул головой. И, похоже, возмущение моей бестактностью примирило противников. Их, если можно так выразиться, разговор принял более спокойный характер.
- Идти Фасимба, - предложил второй после продолжительных прений. - Мы говорить, Фасимба думать. Фасимба говорить, мы делать.
Ну, вот, это уже лучше. Выходит, у них тут есть специально обученный думать Фасимба. И более того, остальные его, судя по всему, слушаются. Меня такой поворот дела устраивает.
- Идти Фасимба, - согласился я и вопросительно посмотрел на туземцев. - Где?
В ответ я получил ещё один тычок в спину.
- Ты молчать. Мы говорить. Фасимба спросить, ты говорить.
Да ладно, ребята, я же не против. Говорите вы. Просто мне показалось, что вам это тяжело даётся.
Фасимба не производил впечатления великого вождя. Ни ожерелья из клыков хищников на шее, ни роскошного букета птичьих перьев на голове, ни какой-нибудь замысловатой татуировки на теле. Невзрачный такой мужичонка, с морщинистым серым лицом, мелкими, жёлтыми зубами вразвалку и неподвижными светло-серыми глазами. Даже чешуя на нём была какая-то блеклая. Мои пленители оказались гораздо выше ростом и физически сильнее своего вождя. Да чего там, даже среди туземных женщин, составлявших явное большинство в собравшейся вокруг дома вождя толпе, нашлось бы немало таких, что не уступят ему в силе. Но зато он действительно о чём-то думал, когда выслушивал претензии спорщиков.
И это было особенно заметно на фоне других зрителей. Те просто тупо глазели на выступавших, или на меня, когда кто-то из двоих указывал в мою сторону пальцем. И не единого комментария, ни одной вылетевшей из толпы шутки, почти неизбежных в подобных случаях. Даже если предположить, что они помалкивали из уважения к вождю, то всё равно должны были перешёптываться с соседями. Я бы, во всяком случае, перешёптывался.
А Фасимба задавал уточняющие вопросы. На почти нормальном английском языке. И делал какие-то выводы. Приблизительно так:
- Ты, связал чужого, когда поймал? Нет? Значит, он не знал, что ты поймал чужого? Он думал, что чужого никто не поймал. Так?
Предположить, о чём в это время думал другой человек, охотнику было вно не по силам. Он растерянно чесал макушку и ждал, когда вождь сам всё решит. А я решил помочь ему. Им всем.
- Да, мистер Фасимба! Второй охотник не знал, что первый уже поймал меня.
Толпа удивлённо уставилась на меня. Но по-прежнему не проронила ни звука. Вождь тоже не ожидал от меня подобной дерзости. Или он просто удивился, что я говорю иначе, чем его соплеменники?
Вождь подошёл ко мне, протянул руку к моим волосам, потрогал их и отпустил, издав нечленораздельное, но явно неодобрительное восклицание. Вот здесь я был с ним полностью согласен. За сегодняшний день мне пришлось долго продираться сквозь джунгли, валяться без сознания в грязи и два раза попадать в плен. Неудивительно, что все эти обстоятельства сказались на моей причёске. То есть, на месте вождя кто-нибудь другой, лучше знакомый с сельским хозяйством, мог бы сказать, что я выгляжу как пугало огородное. И мне пришло в голову, что нужно скомпенсировать непрезентабельный внешний вид изысканностью манер.
- Простите, мистер Фасимба, я забыл представиться, - элегантный кивок головой. - Меня зовут Брингдаун. Капитан Грэм Брингдаун.
Мои слова почему-то удивили туземца. Он ещё раз внимательно посмотрел на меня, вернулся к своему трону и только потом спросил с акцентом на слове "тебя":
- У тебя есть имя?
- Разумеется. А что в этом удивительного?
Вместо ответа вождь задал новый вопрос, вызвавший удивление уже у меня:
- А откуда оно у тебя?
- Так меня в детстве назвали родители.
- А где живёт твоё племя? - вопросы Фасимба задавал в ему одному понятной логической последовательности.
- У меня нет племени. Я живу один, сам по себе.
Пусть это и не совсем правда, но ведь и не откровенная ложь. Я никогда не причислял Марвина и Эллен к своему племени. Да и вообще мало кого причислял. Но это слишком длинная и запутанная история, чтобы рассказывать её сейчас вождю дикарей.
