— А почему бы вам просто-напросто не казнить его?
— Потому что его место запросто могут занять другие. И, насколько я могу догадываться, они здесь, во Дворце.
— Клайус? — с еле заметной усмешкой поинтересовался Протон.
— Да что вы! О таком везении можно было бы только мечтать!
— Но объясните, почему, на ваш взгляд, было бы так опасно потерять Селдона, который лично мне представляется острым шипом в башмаке Империи?
— Потому, что этот престарелый Димерцел запросто может потратить еще тысячу лет для того, чтобы взрастить нового Гэри Селдона, — со вздохом отвечал Чен. — А при таком раскладе мои дела могут пойти совсем не так славно, как раньше. Да и для вас тоже, мой милейший Дракон. Селдон мне так и сказал, и в этом я склонен ему верить.
Протон покачал головой.
— А я скорее готов поверить в механических людей, чем в «Вечных» Я-то знаком с роботами в конце концов. Но… как скажете, господин Председатель, как скажете.
— Пока что можешь вернуться в свое пропахшее дымом логово, — пробормотал Чен. — Нашего Императора-молокососа мы вполне достаточно припугнули.
— С радостью повинуюсь, — отозвался Протон.
Ванда стояла в зале громадного Главного вокзала Стрилинга. Она была одета в самое теплое пальто — тонкую декоративную пелерину. Воздух в похожем на раковину такси и автоматизированном ангаре был прохладнее, чем в остальных частях сектора, примерно на восемь градусов и становился все холоднее. Вентиляция и кондиционирование трудились уже восемнадцать часов подряд. Воздух в здание подавался аварийными насосами с поверхности Трентора, принося в Стрилинг осеннюю прохладу вместо вечной весны, к чему большинство обитателей сектора было не готово. Никакого официального объяснения происходящему не дали, да Ванда и не ждала объяснения. Все это было вполне резонно, если учесть плачевное состояние купола и общую атмосферу болезни, охватившую всю планету.
Стеттин вернулся из информационной кабинки, расположенной под высокой стальной аркой, украшенной керамитовыми изразцами.
— Такси и автоматика работают не ахти как четко, — вздохнул он. — Придется ждать еще минут двадцать-тридцать, чтобы добраться до здания Имперского Суда.
Ванда сжала кулаки.
— Вчера он чуть не погиб…
— Мы точно не знаем, что там стряслось, — напомнил ей Стеттин.
— Если они не могут защитить его, то кому это под силу? — сердито буркнула Ванда. Она чувствовала себя виноватой, хотя дед и приказал ей скрыться после его ареста и не выходить из убежища до его освобождения.
Стеттин пожал плечами.
— Твой дед — человек по-своему удачливый. Похоже, нам тоже кое-что перепадает от его везения. Эта женщина мертва.
По крайней мере, об этом они знали из официальных новостей. Об убийстве Фарада Синтера, о таинственной гибели Вары Лизо, возглавившей по приказу Синтера розыскную кампанию, следствием которой стали волнения в Дали, беспорядки на Агоре-Вендорс и во многих других районах Трентора.
— Да, но ты… почувствовал…
Ванда не находила слов для описания ударной волны, которая сопутствовала странному поединку, непосредственными свидетелями которого они со Стеттином не были.
Стеттин кивнул.
Голова до сих пор раскалывается.
— Кто мог противостоять Лизо? Мы — точно не могли, и даже все менталики, попробуй мы объединить усилия.
— Кто-то еще, сильнее ее, — предположил Стеттин.
— Сколько же еще таких, как Вара Лизо?
— Больше таких нет. Надеюсь. Но если бы нам удалось завербовать ту, другую…
— Это равносильно тому, как если бы мы впустили в свои ряды злобного скорпиона. Что нам делать рядом с таким человеком? Попробуй только ей не угодить… — Ванда заходила из стороны в сторону. — Все это мне ненавистно, — призналась она. — Так хочется поскорее покинуть эту проклятую планету, убежать отсюда как можно дальше… Вот было бы хорошо, если бы нам позволили увезти с собой деда! Порой он кажется мне таким ранимым!
Стеттин обернулся на звук — звук был теплый, басовитый, непохожий на утробный рев гравитакси и вой аэромобилей. Он похлопал Ванду по плечу и указал в ту сторону, откуда доносился звук.
На причал, возле которого стояли Ванда и Стеттин, мягко планировал официальный гравилет Комитета Общественного Спасения. Вскоре он бесшумно приземлился рядом с супругами. Другие пассажиры, присутствовавшие на вокзале, встретили появление гравилета недовольными и изумленными взглядами. Полным-полно было свободных причалов, а гравилет почему-то выбрал именно этот, предназначенный для общественного транспорта.
Открылась крышка люка гравилета. Внутри кабины виднелись роскошные сиденья, она была залита теплым золотистым светом. В отверстии люка стоял Седжар Бун и пристально смотрел на Ванду и Стеттина.
— Ванда Селдон-Пальвер? — уточнил он. Ванда кивнула.
— Я — поверенный вашего деда.
— Знаю. И еще вы работаете в юридическом аппарате Чена, не так ли?
Бун явно оскорбился, но отрицать высказанного Вандой обвинения не стал.
— Чен ничего не делает просто так, — процедила сквозь зубы Ванда. — Где мой дед? Только не говорите, что…
— Физически он в полном порядке, — поторопился заверить Ванду Бун. — Однако судебные власти решили, что будет лучше, если после освобождения его встретит кто-нибудь из родственников и позаботится о нем.
— «Физически» — что это значит? И что значит — «позаботиться»?
— Поверьте, я действительно представляю интересы вашего деда, каким бы несуразным вам это ни показалось, — сказал Бун. — Что-то произошло. Увы, я не располагаю полным объемом информации, но хотел бы предупредить вас. Он цел и невредим, но произошло несчастье.
— Что случилось?!
Бун обвел взглядом стоявших поблизости в ожидании транспорта пассажиров, поежился и с тоской обернулся назад. Его явно тянуло назад, в теплую, уютную кабину.
— Это не предназначено для широкой общественности, понимаете…
Ванда одарила Буна уничтожающим взглядом и бесцеремонно протиснулась в кабину мимо него. Стеттин поспешил за женой.
— Хватит болтать, — распорядилась Ванда. — Немедленно везите нас к нему.
Таких роскошных апартаментов Гэри не видел с тех пор, как служил премьер-министром, но роскошь его сейчас нисколько не впечатляла. Они находились в обители самого Линь Чена, в башне, которую занимал он лично. Гэри готовы были предложить любые угощения, любые деликатесы, любые, самые заманчивые услуги (а на Тренторе, невзирая на упадок, богатым и знаменитым были доступны всевозможные наслаждения), но больше всего на свете ему хотелось, чтобы его оставили в покое.
