— Ну, ну… подтянись немного еще… согни колени… хватайся руками…
— Хватайся, хватайся! — сердито прохрипел висевший. Разве не видишь, что не достану? Вот подвешу тебя — сам попробуешь!
Огнев невольно рассмеялся. Мальчик под вербой от неожиданности выпустил веревку и его партнер с воплем свалился на землю.
— Что вы делаете? — спросил заинтересованный Огнев. Впервые вижу такую игру!
— Это не игра, — буркнул упавший. — Это репетиция.
— Что же вы репетируете?
— Невесомость… в космическом корабле… Мы после школы пойдем в училище астропилотов.
— Вот поэтому и тренируемся, — солидно добавил второй, взглянув исподлобья на Огнева и вдруг умолк, впившись взглядом в лицо собеседника. Крутой подбородок, глубокая вертикальная морщина, прорезающая лоб, слегка сощуренные глаза, совершенно седая голова… А на груди — значок с изображением ракеты… Да ведь это же сам Огнев!
Мальчик подтолкнул товарища локтем и прерывающимся от волнения голосом спросил;
— Вы… Огнев… Иван Сергеевич?
— Я самый, — дружески усмехнулся космонавт. — Будем знакомы!
Он с серьезным видом пожал ребятам руки.
— Это хорошо, что вы готовитесь к полетам. Только подвешивать друг друга на веревке не советую — можно разбиться. У вас в школе авиакружок есть?
— Еще нет.
— Надо организовать. Вернусь с Марса — навещу. Так и передайте своим товарищам.
Из-за поворота вынырнула легковая машина и остановилась возле Огнева. Из нее выскочил молодой человек в форме работника связи.
— Иван Сергеевич! Едва вас нашел! Срочная телеграмма!
Огнев прочел скупые фразы вызова. Странная телеграмма… Очевидно, случилось что-то очень важное — академик Соколов не будет тревожить по пустякам…
Он взглянул на притихших ребят, порылся в карманах и, не найдя ничего, что можно было бы подарить на память, решительно снял с груди значок космонавта и подал им.
— Это — всему классу. Слышите?
Мальчики растерялись.
— Насовсем?!
— Насовсем. Только с условием — учиться на пять!
Огнев похлопал ребят по плечам и сел в машину. Еще раз с нежностью взглянул вверх, на полянку, где покоился прах его близких.
Все хорошо. Смерть отступает перед жизнью. Рядом с могилами дети готовятся к звездным полетам. Смерти нет. Есть только светлая печаль о прошлом, зовущая вперед…
А мальчики еще долго смотрели вслед удалявшейся машине. Что это было? Сон? Нет, вот на ладони лежит блестящий значок — на синем фоне ракета перечеркивает серебряный полумесяц и внизу золотыми буквами надпись «Почетный космонавт». И ребята, подскакивая от радости на ходу, помчались домой, крича не своими голосами:
— Огнев! Настоящий Огнев!
От станции до села было три километра, и Савенко решил идти пешком.
Рядом со столбами высоковольтной линии бежала лента асфальта, но Андрей выбрал старую полевую дорогу.
Теплый ветерок сдувал с цветущих хлебов пыльцу, желтое живоносное облачко возникало и таяло в воздухе, напоенном ароматом земли и согретых солнцем трав. В пьянящей хрустальной высоте звенели песни жаворонков.
Андрей вошел в рожь, закрывшую его почти с головой, остановился, вдыхая всей грудью знакомые, милые с детства, запахи и, захватив горсть колосков, прижался к ним лицом.
Как странно! Проходят столетия, люди уже проникли в космическое пространство, а поля, как и раньше, колышатся волнами под ветром, вскармливают на своей груди все новые и новые поколения. Какая извечная, неизбывная мощь! Я вернулся к вам, я впиваю вашу силу, готовясь к далекой дороге…
Здравствуй, рожь! Привет, жаворонок! Низкий поклон тебе, бескрайнее родное поле. Поцелуй меня, ласковый ветер, как когда-то — помнишь — в детские годы. Как часто утром выбегал я из села, встречался с твоим дружеским порывом, всматривался в голубой мираж на горизонте. Там виделись мне грядущие годы, ожидающие меня дороги! Коснись меня, ветер! В сердце моем безграничная благодарность тебе, полям, солнцу, щедрой земле отцов…
Из-за пригорка показались первые хаты родного села. Верными стражами высились тополя. Над ними мелькал белый змей, и Андрей, увидев его, засмеялся от радости.
Белый змей. Бумажный змей! Именно от него начался путь Андрея в космос. Пусть его змей был неуклюжим, смешным, но мальчонка Андрейка, запуская его, всегда смотрел в небо. Это ты вел его по трудной и прекрасной дороге, змей далекого детства! Слава тебе! Я снова вижу тебя! Ты опять в воздушном потоке поднимаешься к тучам и глазенки мальчат смотрят в небесную бездну. Здравствуй, милый, смешной, неумирающий змей!
А вот и село. Бурьян у околицы, вишневые сады. А над крышами, сколько видит глаз, высятся антенны радио и телевизоров. Как далеко шагнуло ты, село! Оставаясь в объятиях матери-природы, ты протянуло руки далеко в окружающий мир. Ты получило глаза, которые видят за тысячи километров, овладело слухом, что ловит голоса твоих сыновей на других планетах. И все же ты не изменилось для верных детей своих. Ты по-прежнему нежное и заботливое, как мать. Здравствуй, село!
Со скрипом раскрылись ворота первого от поля двоpa. Андрей вошел в них. Мама! Чует ли твое сердце, что сын недалеко?
В сенях что-то упало. На порог хаты выбежала пожилая женщина. Всплеснула руками, бросилась навстречу сыну, припала к богатырской груди. Он склонился к ней, целуя седые волосы, изможденное лицо, заплаканные глаза.
Мать откинула голову, любуясь широкими плечами сына, его открытым лицом, синими, ясными глазами. Сын… Единственный!
— Приехал? А я жду, не дождусь! Надолго?
— На месяц, мама!
— Слава тебе господи! А потом… опять туда?
Мать несмело показала глазами на небо. Андрей засмеялся и утвердительно кивнул головой.
— На Марс, мама!
Мать жалобно вздохнула, смахнула слезу.
— Думала, налетаешься… женишься. Такие девушки кругом заневестились. Я бы внуков нянчила!
— Э, мама, — махнул рукою Андрей, — мои невесты возле звезд летают. Может, где-нибудь поймаю, тогда привезу к тебе на поклон.
— Все смеешься!
— Нет, серьезно.
— Да пойдем же в хату, Андрейка! Будем звать гостей.
Но звать гостей не пришлось. Соседские ребята видели Андрея, когда он подходил к дому и помчались по селу с криком:
— Савенко приехал! Дядя Андрей приехал!
К хате Савенко потянулись люди. Пришел председатель сельсовета, завклубом и не успела мать накормить сына обедом, как его повели в клуб. Там уже собралось почти все село.
Встреча вышла торжественной и задушевной. Ученики тут же организовали концерт самодеятельности. Растроганный Андрей отвечал на сотни вопросов, осматривал модели ракет, сделанные в школьном кружке, рассказывал о полетах на Луну, о строительстве там первых научных баз, о приключениях в лунных пустынях, о подготовке первой экспедиции на Марс…
Встреча затянулась до полуночи. Домой героя провожали всем селом. Он шел улыбаясь, впитывая всем своим существом неповторимый аромат степного села, очарование ночного, окропленного звездными брызгами неба и лунного света.
Провожатые, пожелав спокойной ночи, разошлись. Мать, как бывало, села на завалинку, Андрей прилег, положив ей голову на колени. Оба молчали. Там, где сердца переполнены, — слов не надо.
Мать гладит волнистые волосы сына, опять и опять переживает всю его бурную жизнь. Скоро снова боль… разлука, сомнения, ожидание, неизвестность… Пусть! Зато сегодня сердце сына бьется рядом с материнским сердцем, его бунтарская душа на минуту задремала у родительского порога…
— Сынок…
— Что, мама?
— А не страшно тебе там… в небе?
Морщинки улыбки ложатся вокруг сыновних глаз, он едва заметно качает головой.
— Не страшно, мама. Ты помнишь — в детстве я часто смотрел на звезды, на луну?
— Помню, Андрейка.
— Еще тогда у меня возникла странная мысль… А, может быть, и не странная… Я понял, что человек — не чужой во Вселенной… Что он — ее часть… так, как листок на дереве, как клетка в нашем теле… Когда я бываю на Луне, я вижу на небе Землю… И я знаю, что на Земле есть ты, мама… Когда я полечу на Марс, я буду видеть зеленую звездочку нашей планеты. А если придется отправиться к далеким звездам — буду следить за Солнцем. Сердце будет чувствовать, что возле Солнца планета, где живет моя мать… И так будет всегда, мама… Когда-нибудь люди умчатся за пределы нашей галактики. И тогда космонавты будут смотреть на родную звездную спираль. Среди миллиардов ее огоньков будет один огонек нашего Солнца. А возле него — опять единая, своя, неповторимая, планета… и мать…
Слезы радости катятся по материнским щекам. Она молчит, всем сердцем вбирает дорогой голос. О, какая счастливая у меня судьба! Сын полетит к таинственным мирам, и следом за ним простелется материнское благословение. И под дыханием этой любви черная бездна оживет и станет когда-нибудь домом, таким же уютным, как теплая, обжитая земля!
