Вестермайер уселся на свое место. Разговор плавно перешел на журналистов, прибытия которых ждали завтра с утра. Повеселевший от вина Вестермайер подмигнул Стронгу:
— Станете телезвездой, а?
— Лишь бы они не лезли на дерево, — угрюмо буркнул тот.
— Ха, еще чего! Им непременно захочется взять интервью на рабочем месте.
Стронг бросил умоляющий взгляд на начальницу:
— Мэтти, ты же им не позволишь? А вдруг кому-нибудь по голове прилетит? Тебя же по судам затаскают, а страховщики только посмеются!
— Не затаскают, если заранее подпишут отказ от претензий.
— Все равно не разрешай!
— Они уже получили допуск в Управлении. — Мэтьюз взглянула на Стронга с сочувствием. Из троих подчиненных он ей нравился больше всего. Синее Небо тоже был ничего, а вот Пик не нравился совсем. Тем не менее, двадцатипятилетняя девчонка, заключенная в теле старой женщины, пошла бы в постель как раз с Пиком. Она вздохнула. — Том, ты же знаешь, какие они. Встанешь у них на пути — сметут.
— Только не на дереве! — упрямо буркнул Стронг.
— Давай не будем забегать вперед. Может, увидят его и передумают. Ты лучше отдохни как следует, потом нескоро удастся поспать в нормальной кровати.
— Это точно, — кивнул Стронг.
— А я не понимаю, — начал Вестермайер, повернувшись к Мэтьюз. — Ну хорошо, пусть у вас не хватает людей, чтобы отправить на дерево сразу нескольких, не одного. Мистер Стронг объяснил, как выбирают этого человека. Но почему он должен оставаться там до самого конца, даже ночью? Зачем ему спать на ветвях вместе с птицами?
— Тому, кто занимается рубкой, полагаются тройные выплаты по страховке, от начала работы до конца, но только если он все это время остается на дереве. Обычно это трудностей не вызывает, поскольку больше одного дня и не требуется. Однажды, правда, ушло два дня. Сейчас мы рассчитываем уложиться в четыре. У Тома будет специальная палатка и обогреватель, так что три ночи он как-нибудь переживет. — Мэтьюз подмигнула Стронгу. — А если повезет, то и не один, а с дриадой.
— Угу, — буркнул он.
— Ну что ж, мистер Стронг, — усмехнулся Вестермайер, — похоже, ближайшие несколько дней вас можно называть Древесный Стронг.
— Да, похоже. — Стронг поднялся из-за стола.
Синее Небо осушил два бокала подряд и вылил остатки из бутылки.
— А меня можете звать Пьяное Небо, — фыркнул он.
Комната Стронга находилась на третьем, последнем этаже. Единственное окно выходило на площадь. Дерево ошеломляло. Гигантский ствол казался черным выпуклым утесом, к нему нельзя было привыкнуть. Ночью его почти не было видно: ни звездный, ни лунный свет не проникал сквозь густую крону. В дневное время, за исключением раннего утра и позднего вечера, здесь все казалось зеленым — листва и трава будто сговорились против солнца. Свесив запрокинутую голову из окна, можно было разглядеть в высоте нижние ветви, обрамленные искрящейся листвой.
Стронг распахнул окно, едва поселившись в гостинице, и с тех пор не закрывал. Запах зелени доставлял ему удовольствие, пускай и напоминал о постоянном присутствии дерева. К запаху примешивался и похожий на сирень аромат цветов. Неизвестно, как они выглядели, но напоминали о том, что стоит весна, и дерево казалось не таким враждебным.
Хотя часть деревни была отселена, окна горели в каждом доме. Свет зажигался на закате сам по себе, даже если в жилище никого не было, и оставался всю ночь, а иногда, чуть приглушенный, и днем, если случалась пасмурная погода. Жнецы так и не смогли понять, откуда он исходит и как его регулировать, поэтому, ложась спать, огораживались ширмами. В комнате Стронга ширмы оставались с прошлой ночи, но света пропускали достаточно, чтобы раздеться и лечь. Встроенная, как и столик рядом, кровать напоминала клумбу — экзотические цветы рассыпаны по стеганому одеялу. Смутно различая их в сумраке, Стронг вдохнул запах свежевыстиранного белья.
Он лежал и думал о Мэри Джейн. Думать о ней не хотелось, но он знал, что иначе придется думать о дереве, а тогда не удастся уснуть. Поэтому он вспоминал Мэри Джейн и планету Одуванчик, где они жили вместе, — кристальную ледяную воду ручья, бурлящий водопад, просторы горных лугов. Никаких деревьев, куда хватало глаз. Однако думать о Мэри Джейн оказалось ошибкой, потому что он невольно додумал до жестокого конца, и сон слетел, словно и не бывало.
Стронг лежал, прислушиваясь к шагам в коридоре. Рабочие расходились по своим комнатам. Много позже послышались другие шаги — тихие, нерешительные. Он вдруг вспомнил взгляд Катерины… неужели она? Встал, открыл дверь, выглянул наружу — и успел заметить, как она проскользнула в следующую комнату, к Пику. Снова повалившись в постель, Стронг едва подавил приступ тошноты. Стало быть, тот взгляд предназначался вовсе не ему. Вечно только Пик, смотрят на одного Пика. Пора бы уяснить, наконец, эту простую истину и спать спокойно. Как будто он сам — Пик. Вот так, да. Росли вместе в Нью-Фриско — он, Пик и братья Пика. Отлично, я Пик. А вот и Катерина — лежит рядом со мной. Да… Стронг почувствовал, что и впрямь засыпает. Отлично! Спать, спать… А остальные пускай идут ко всем чертям. Ну, кроме Мэтти… хотя и она наверняка, будь моложе, предпочла бы спать с Пиком… а может, и теперь… может быть…
Вестермайер брел домой по опустевшим улицам. Он жил в той части поселка, где выселения не требовалось по причине удаленности от дерева. Он почти не пользовался флаером, разве что летал за покупками. Предпочитал ходить пешком.
За пределами сумрачного шатра листвы улицы заливал свет фонарей. Тут никаких тайн не было: энергию давал генератор, установленный в большом железном ангаре на окраине. Когда-нибудь фонари поставят и на площади, но не раньше, чем снесут Большое дерево. Отличный получится парк без этого жуткого ствола. И дурацкую купальню тоже долой!
В окнах его дома торчали ширмы, значит, жена уже спит. Сыновья давно разлетелись по свету: один преподает в школе на Ариадне и сам уже имеет дочку, а старший пока холост, пилот на линии Ходж-Империя.
Вестермайер прошел через дом на заднее крыльцо. Надо проверить, не расползлась ли гниль дальше. Захваченным на кухне фонариком он посветил на стену — темное уродливое пятно с утра вроде бы не изменилось, но в искусственном свете выглядело еще ужаснее. Не такое уж маленькое, почти с крышку багажника флаера.
Главное, что исправить ничего нельзя. Нет, конечно, гнилые участки можно, в принципе, заменить, только любой новый материал не будет так блестеть, и прежнее совершенство дому никак не вернуть. Прикрыть чем-нибудь пятно… а если гниль все-таки расползется?
Если уничтожить дерево, не расползется. И в других домах — тоже. Дерево — главный вредитель. Здесь, к востоку от него, после полудня все покрывает тень, а дома на западе не видят солнца все утро. Хорошо только на юге, если погода ясная, но даже там появилась гниль. Похоже, эту пакость подхватил весь поселок!
Коротышка глянул в сторону дерева, крона которого заслоняла полнеба, и погрозил ему кулаком, злобно щерясь в призрачном свете луны. Пенелопа, один из двух спутников Прерии, уже поднялась над горизонтом.
— Будь проклята твоя вечная тень! Гори в аду!
II
Yggdrasill astralis.
Высота: около 300 м.
Диаметр ствола: до 30 м.
Листья: 10–20 см в длину, 10–12 см в ширину, темно-зеленые с 4–5 лопастями и редкими острыми зубцами.
Пик остановил воздушный тягач точно над вершиной гигантского шатра зеленой листвы и запустил небесную подвеску. Она выстрелила высоко в вангоговскую синеву, и невидимое силовое поле распустилось широким зонтом, прочно удерживая тягач на квадратной миле воздуха. Преодолевая страх высоты, Стронг шагнул на контейнер, который Синее Небо уже успел прикрепить к тросу лебедки. Зажужжал мотор, и контейнер стал опускаться в крону.
