Всего лишь обычная жестянка из-под бобов или консервированного супа, подумала Андерсон. Она попыталась отковырять ее из-под земли, как обычно выковыривают подобные вещи. Затем ей стукнуло в голову, что никому за исключением ребятишек не придет в голову извлекать из грязи какую-то опустошенную консервную банку. Металлический предмет в земле в результате ее усилий даже не шелохнулся. Он сидел в земле так прочно, как монолитная каменная глыба. Может, это обломок лесозаготовительного оборудования?
Заинтригованная, женщина стала пристальней присматриваться к таинственному предмету в земле, не заметив, что ее пес поднялся, отошел на четыре шага назад и лишь там снова уселся.
Металл был тускло серого цвета — не такой блестящий, как в консервных банках или как вообще железо. Да и толщина его была больше, чем у обычной жестянки — около четверти дюйма. Указательным пальцем правой руки женщина прикоснулась к верхней части предмета и почувствовала краткое, как удар, необычное сотрясение, похожее на вибрацию.
Она отдернула палец и удивленно посмотрела на него.
Поднесла обратно.
Ничего. Никакой дрожи.
Затем Бобби ухватила предмет двумя пальцами и попыталась выкрутить его из земли, как обычно выкручивают из десны расшатанный зуб. Он не поддавался. Женщина раздосадованно потерла выдающуюся из земли шероховатую поверхность. Одна сторона этого таинственного нечто погружалась в землю — или так ей тогда показалось — по меньшей мере на 2 дюйма. Позднее она скажет Джиму Гарденеру, что могла в течение 40 лет три раза в день проходить мимо этого предмета и ни за что не споткнуться о него.
Бобби отбросила в сторону немного земли, открывая дневному свету поверхность предмета. Пальцем она прокопала 2-дюймовой глубины канавку с одной стороны. Лесная земля была мягкой, как обычно в лесу… по крайней мере, пока не наткнешься на переплетение корней. Ровная и гладкая поверхность предмета погружалась в землю. Андерсон встала на колени и стала копать с другой стороны. Потом женщина снова попыталась раскачать предмет в земле. Безрезультатно.
Она быстренько отгребла пальцами еще немного земли и увидела чуть больше 6 дюймов серого металла, затем 9, а затем и фут.
Это либо легковушка, либо грузовик, либо скиддер — почему-то подумала она. Погребенный в земле здесь, почти в необитаемом месте. А может, это кухонная плита. Но почему здесь?
Никаких причин, которые она могла бы назвать; вообще никаких разумных объяснений. Время от времени она находила в лесу кое-какой хлам — остатки труб, пивные банки (крышка самой старой не была снабжена открывалкой, а имела треугольной формы дыру проткнутую тем, что в туманные прошедшие 60-е годы называлось церковным ключом), обертки от конфет и прочую ерунду. Хэвен не лежал ни на одном из двух туристских маршрутов Мэна, один из которых через озеро и взгорье уходил на западный край штата, а другой поднимался от побережья на крайний восток, но и девственным лесом он перестал быть уже очень, очень давно. Однажды (находясь за разрушенной каменной стеной на задворках своих владений и как раз нарушая права земельной собственности Нью Ингланд Пейпер Компани) она нашла ржавый остов «Гудзон-Хорнета» конца сороковых, оставшийся там, где в прошлом, вероятно, была лесная тропа, а сейчас, после 20-летнего запустения, — густосплетение молодых деревьев, то, что местные прозвали дерьмолесом. Непонятно, откуда здесь взялись остатки машины, разве что… все же думать про машину было проще, чем про печку либо холодильник, либо черт знает про что еще, закопанное в землю.
Бобби проковыряла пальцем канавку длиной около фута с одной стороны предмета, но не нашла его окончания. Углубившись в землю на фут, она уперлась в камни. По всей видимости, она могла бы вытащить камень — он-то хотя бы поддавался — но делать это было незачем. Предмет в земле продолжался вниз и за камнем.
Питер жалобно заскулил.
Андерсон взглянула на собаку, затем поднялась. Обе ее коленки щелкнули. Левую ногу как будто покалывало иголочками. Она выудила из кармана штанов часы — старые и потускневшие, они составляли вторую часть наследства, доставшегося от дядюшки Фрэнка, — и была ошарашена тем, что просидела здесь столько времени: час с четвертью, как минимум. Был уже пятый час.
— Вперед, Пит, — проговорила она. — Давай вылезать отсюда. Питер опять заскулил, но с места трогаться не желал. И сейчас, уже не на шутку встревоженная, Андерсон заметила, что ее старый пес весь дрожал как в лихорадке. Она понятия не имела, могут ли собаки болеть малярией, но решила, что такие старые все же могут. Бобби вспомнила, что единственный раз, когда она видела Питера в такой же лихорадке, было осенью 1977 года (или это был 1978?). Здесь, в местечке, появилась рысь. И в течение 9 ночей подряд она орала и выла, похоже, что в нерастраченном любовном пылу. Каждую ночь Питер входил в гостиную и вскакивал на старую церковную скамейку, которую Бобби пристроила около книжного шкафа. Он никогда не лаял. А с раздувающимися ноздрями и ушами торчком лишь пристально глядел в сторону, откуда раздавалось это безнадежное женское стенание. И его как будто лихорадило.
Андерсон перешагнула через место своих изысканий и направилась к Питеру. Она опустилась на колени и обняла ладонями собачью морду, чувствуя руками его дрожь.
— Что случилось, мальчик? — тихонько спросила она, уже зная ответ. Пес уставился на предмет в земле, а затем взглянул на нее. Взгляд глаза, не затронутого отвратительной молочной пленкой катаракты, был и без слов ясен: Давай уберемся отсюда, Бобби, мне эта штука нравится не больше чем твоя сестра.
— О'кей, — с трудом согласилась Андерсон. Вдруг ей пришло в голову, что она не может припомнить ни единого раза, когда бы она проводила время так же бездарно, как сейчас.
Питеру это не нравится. И мне тоже.
— Пошли. — Она стала подниматься к тропинке. Питер с готовностью последовал за ней.
Они уже почти дошли до тропинки, когда Андерсон, как и пресловутая жена Лота, оглянулась. Если бы не этот взгляд, она могла бы забыть обо всем. После того, как она бросила колледж перед самыми выпускными экзаменами, несмотря на слезные мольбы матери и неистовые обличительные речи и злобные пророчества сестры, Андерсон наловчилась пускать все на самотек.
Взгляд назад с не столь далекого расстояния открыл ей две вещи. Во-первых, предмет не погружался в землю, как ей показалось сначала. Металлический язычок виднелся из земли в самом центре недавно образовавшегося углубления, неширокого, но довольно глубокого, сформировавшегося после зимних дождей и последовавших за ними сильных весенних ливней. С одной стороны выступающего металлического предмета земля была немного приподнята, и тот просто исчезал в ней. Первая мысль, пришедшая в голову Бобби от всего увиденного и гласящая, что это нечто в земле — угол какой-то машины, оказалась ошибочной или не совсем верной. Во-вторых, предмет был похож на тарелку — не ту, из которой едят, а на тусклую металлическую тарелку, как металлическая обшивка или…
