Арутян все же вытребовал у Васильева надувные лодки и решил сплавляться по реке. Течение бурное, повсюду коряги. Километр проплыли — купание в ледяной воде. Еще метров пятьсот — опять купание. Так весь день и провели в мокрой одежде. Наконец, измученные, выбрались на берег. Приметили два подходящих камешка — вещи мокрые разложить на солнце. Только двинулись к ним, камни встали и пошли. Оказалось — медведица с медвежонком. Медведица — килограммов шестьсот, под два метра ростом, медвежонок — раза в два меньше. Ну, рванули, ребята... мчались так, как никогда прежде не бегали. На дерево не залезли — взлетели. Сидели и смотрели сверху, как медведи резвятся на поляне, ловко, без всякой неуклюжести, будто ничего и не весят. Сообразив, что обед с дерева им не достать, звери в два прыжка перемахнули реку и ушли на другой склон.
— Почему ты не стрелял? — спросил Арутян, сидя верхом на ветке и не собираясь спускаться.
— У меня «Гарин» осветительными зарядами заряжен, — отвечал Виктор. — То есть это не бластер сейчас, а ракетница. А ты почему не выстрелил?
Арутян не ответил. Да и что отвечать? Свой карабин он потерял в траве, пока мчался к дереву (потом, когда с дерева слезли и карабин нашли, выяснилось, что он вообще не заряжен).
— Если бы не этот дуб... — многозначительно сказал Арутян.
— Это береза, — поправил его Виктор. — Просто здешние березы очень похожи на наши дубы.
— Здесь все особенное.
— Да. И знаешь, что самое замечательное?
— Что?
— То, что здешние медведи по деревьям не лазают.
После этого приключения у Арутяна пропала охота идти на лодках по реке. Переночевали в палатке (до ветру выходили непременно с оружием) и вернулись.
— Я всегда знал, что портальщики — шустрые ребята, — встретил их ухмылкой комбат. — Говорили: нужно две недели. Управились за два дня.
— Мы охотились, — соврал Арутян.
— На кого?
— На медведя, — ляпнул Эдик.
— Я и не знал, что ты снайпер, дорогой! Можешь медведю в глаз попасть, чтобы пуля в мозг вошла. Иначе пулька из этого карабина медведя не завалит. А если не завалит — ты покойник.
Эдик покраснел. Потом полиловел. Кусал губы. Виктора разбирал смех.
Май истек. Скатился в июнь и лето. Врата закрылись, идти в экспедицию через зоны мортального леса теперь было самоубийством. Безопасным (относительно) мортал станет только в сентябре. Арутян надеялся все дела завершить за две недели весной, а осенью, когда врата распахнутся и начнется исход, первым нырнуть обратно (благо порталыциков пропускают без очереди — таков закон) и явиться перед Гремучкой победителем. Теперь его планы рухнули. Придется ждать три месяца. А в сентябре истратить две или три недели на таинственную экспедицию. Успех, неуспех, почти все едино: первым за врата уже не прорваться. Что бы теперь ни удалось отыскать Арутяну, сенсация будет второй свежести. То есть с душком. С каждым днем Эдик бесился все больше, пытался придумать выход, рисовал какие-то схемы, расспрашивал ветеранов, тех, кто побывал за вратами, и не раз, все твердили одно: соваться в мортал в августе, до открытия врат, смертельно опасно.
Эдик нервничал, худел, чуть что — срывался на крик. Для него ожидание было ножом острым. Виктор же, напротив, оставался невозмутимым. Задание от Гремучки у него было одно: снимать то, что интересно. И он снимал, ни на минуту не расставаясь с видашником. Записанные инфокапсулы ложились в коробку одна к другой. Завратный мир сулил новое каждую минуту, любая банальность могла обернуться сенсацией. Или катастрофой — для кого как.
Помнится, в долине Белых кроликов офицеры на исходе июня решили немного расслабиться. Пикничок. Вино, водочка, шашлыки. Погоды стояли чудные... Все цвело, благоухало — деревья, травы... мелкое озерцо прогрелось не хуже бассейна. Девчонок пригласили: их не так мало идет через врата, искательниц приключений, бедовых подруг или просто дешевых давалок, решивших подзаработать.
Пили (коньяк и вино), ели (шашлыки получились отменные), травили анекдоты (над старыми, с бородой, смеялись особенно долго), предвкушая легкие победы над «синими». Сидевший рядом с Виктором лейтенантик вдруг повалился на пикниковую скатерть, лицом в порезанные кусками помидоры и огурцы, обрызгав щеку Виктора густым и теплым... Виктор отшатнулся. Это его и спасло. Вторая пуля прошла там, где мгновение назад была голова порталыцика, и угодила сидящей напротив на траве красавице врачихе в грудь. Еще один выстрел. Кто-то продолжал хохотать над последним анекдотом, но остальные повалились на траву, елозили, отползая от залитой кровью скатерти под защиту ближайших валунов. Виктор схватился за рукоять «Гарина». В первый момент забыл сбросить предохранитель, давил на кнопку разрядника, не понимая, почему проклятый «Гарин» не стреляет. Врата закрыты. Но это же не мортал — в мортале «Гарин» летом бесполезен. Потом сообразил, вспомнил про предохранитель. Откуда вели огонь «синие» снайперы, он не знал. Откуда-то сзади, раз пуля угодила лейтенанту в затылок. Виктор развернулся и принялся поливать лучом серую скалу, что возвышалась над поляной. Батарея «Гарина» села через полминуты. Кто-то из офицеров уже опомнился, слева и справа грохотали выстрелы из автоматов. Били все по той же серой скале. Но «синие» больше не стреляли. Где они? Там? Ушли? Пальба постепенно стихала. Где снайперы? Не определить. Виктор нащупал непослушными пальцами бинокль, но ничего разглядеть не успел: полыхнуло белым огнем, скала осела, развалилась на части. Кто-то выпустил фотонную гранату. В этом году их разрешили наряду с парализующими. Ну вот, теперь уже точно не узнать, был ли там кто-то. Виктор подполз к лейтенанту, убитому в начале пальбы. Перевернул. Вместо лица — красное месиво с прилипшими кружками огурцов. Огурцы тоже красные.
— Салат с кровью, новое блюдо, — хмыкнул офицерик рядом и заржал.
— Разве так можно?! Я спрашиваю: разве так можно? — кричал Рузгин, потрясая в воздухе «Гариным», из которого он ни разу не выстрелил. — Это — подлость! Удар в спину! Гады! Так нельзя! Нельзя! Куда смотрят наблюдатели?
Он схватил бутылку коньяка, открыл, хлебнул из горла, закашлялся.
Приехала на джипе с белым флажком военная полиция. Но поскольку скалу разнесли на куски фотонной гранатой, разбираться не стала. Немолодой мужчина в серой форме с белой повязкой на рукаве, украшенной буквами «MP», долго о чем-то объяснялся по рации с начальством.
Спустя полчаса прилетел вертолет наблюдателей, сделал круг над местом происшествия, произвел съемку и улетел. Вертолетами на этой стороне располагал только наблюдательный совет. Их провозили через врата частями и собирали уже здесь. На зиму вертушки оставляют в ангаре под защитой силовых установок и отряда военной полиции. Говорят, каждую зиму мары пытаются их отбить. Пока не получалось.
