Одним усилием рыбак перевалил это на плотик и, так и не вставая с колен, принялся разбрасывать водоросли. Из-под них показался белый овал лица, контуры плеч и рук. Человек? Овал был перечеркнут красным вздувшимся шрамом, пролегавшим через лоб. Элджи начал работать еще быстрее. Он знал такие шрамы. У многих из Племени были такие – почти что метка их народа. Шрам Элджи был ближе к затылку, и его закрывали волосы. При взгляде на эту воспаленную полосу почему-то всплыло название: «Центр по реабилитации психически больных преступников».
Эти слова несли какой-то тревожный смысл. Мотнув головой и едва балансируя на шатком плоту, Элджи отшвырнул последние нити водорослей. Человек под ними был гол, тощ, очень бледен и очень молод. Наголо обритая, сильно исцарапанная голова со шрамом бессильно болталась на тонкой шее. Странно, что тело не окоченело в воде.
Свернув сеть и бросив ее в центр плота, Элджи очень быстро погреб к берегу. Он не знал, как оживлять тех, кого хотело забрать море. Он только думал, что здесь, на воде, где Глубинный Бог всесилен, жизнь к парню наверняка не вернется. Надо было доставить его на твердую, пускай и ненадежную землю, и развести костер.
Когда остатки лодки вспыхнули и загорелись дымным неярким пламенем, Элджи запоздало вспомнил, что согреть человека мало. Надо было убрать как можно больше воды из его тела, потому что Глубинный Бог живет в воде. Недаром те, кто не хотел служить ему, резали себе руки осколками стекол и выпускали много красной и жидкой крови, чтобы их душа не досталась морскому хозяину.
Уложив спасенного спиной на мокрую гальку, Элджи взял его руки в свои и начал планомерно поднимать и опускать, надавливая на грудную клетку. Он не помнил, откуда пришло это знание, как не помнил и собственного имени, однако его лечение помогло – рот человека открылся, и оттуда полилась вода, очень много воды. Перевернувшись на бок, спасенный бился и корчился, извергая мутную морскую воду вперемешку с какими-то мелкими тварюшками, уже успевшими обосноваться в его легких. Он закашлялся. Затем снова перевернулся на спину и распахнул глаза. Глаза были черные, тусклые и совершенно, до ужаса пустые, как глянцевитые присоски на щупальцах Глубинного Бога. Он смотрел на Элджи и одновременно куда-то еще, где не было ни Элджи, ни скалистого берега в пещерах и промоинах, ни развалин Центра, а возможно, не было даже Глубинного Бога.
– Сиби! – прохрипел человек и вновь потерял сознание.
– Колду-ун!
Сиби закричала так сильно, что весло вывалилось у нее из рук и плюхнулось в воду. Человеческая женщина, сидевшая на носу лодки, подняла на цверга мертвые глаза.
– Весло упало, – бесцветно сказала она.
– Но Колдун же! Ему плохо. Ему – где-то – плохо!
Женщина равнодушно пожала плечами и отвернулась. Весло некоторое время плыло за лодкой, а потом отстало. Сиби пришлось взяться за второе весло, потому что человеческая женщина («Сэми. Ее зовут Сэми. Почти как Сиби или Сири. Странно») отказывалась грести и вообще почти не шевелилась, только куталась в свою широкую куртку. Хотя река сама их несла в нужную сторону – надо было только немного помогать ей, выталкивая суденышко, когда оно зарывалось носом в прибрежные тростники.
Река соединяла два озера. Одно озеро – то, где стоял дом Сэми («звучит похоже на одну из бывших сестренок, но не сестренка»), где умерли человек-волк и человек-олень и откуда люди на гудящих летучках забрали Колдуна. Второе озеро то, где стоит поселок Больших Людей и где надо найти близнеца («брата?») мертвого Большого Человека по имени Батти. Но, наверное, уже не очень важно, какое у него было имя, если он все равно мертвый. Близнеца зовут Мартин. Все очень просто. Два озера. Одна река. Один Большой Человек. И Сиби совсем бы не беспокоилась, если бы ей не казалось, что где-то далеко, очень-очень далеко, Колдун нуждается в ее помощи. Но ведь она и помогает ему? Колдун просил отвезти сестренку-несестренку к Мартину, и она везет. Все правильно. Отчего же так тревожно?
Впрочем, для тревоги вскоре объявились и вполне реальные поводы. Сначала каноэ вынесло в обширную запруду. Берега ее заросли ивняком, а от основного озерца расходились многочисленные каналы. Создатели запруды, гигантские бобры, с первым снегом забрались в хатку и путешественников не потревожили, но плыть дальше стало невозможно. Ниже по течению бобровые заводи пошли одна за другой. Пришлось выгружаться на берег.
Сиби порадовалась, что не забыла прихватить с собой множество Важных Вещей. Когда летучки с Колдуном убрались, Сиби основательно порылась в доме на острове. К примеру, важная вещь еда. Важной вещи «палатка» у Сэми не оказалось, зато нашлась важная вещь «спальник», без которой люди отчего-то не могли ночевать в лесу, и важная вещь «рюкзак», куда можно было упаковать все добро. Сиби подумала, что Колдун бы ею гордился. Но Колдуна рядом не было, так что Сиби гордилась сама собой. Вцепившись в рюкзак, она выволокла его в ивовые заросли и остановилась, удовлетворенно отдуваясь.
Сэми к перемене их положения отнеслась равнодушно. Она вообще вела себя странно. После того как Колдуна забрали, Сэми лишь раз что-то сделала сама. Она взяла лопату и принялась закапывать мертвого человека-оленя. Сиби попыталась убедить ее, что под островом нет Старого, поэтому человек-олень и под землей оживет вряд ли, но уговоры не помогли. Женщина упорно продолжала копать, и глаза у нее были мертвые. Человека-волка она тоже зарыла, но в другой яме.
Потом, когда Сиби собирала Важные Вещи, Сэми тоже взяла одну вещь, показавшуюся Сиби вовсе не важной и не нужной. Ружье с двумя стволами и патроны к нему. Сиби не любила ружей, но женщина все так же равнодушно повесила ружье на плечо и направилась к лодке.
Сейчас, глядя на старания Сиби (рюкзак получился огромный, чуть ли не больше самой девчонки – ведь надо было собрать множество Важных Вещей), ее спутница молча подошла, отобрала рюкзак и взгромоздила себе на плечи. И они пошли.
Идти тоже оказалось нелегко. Бобры проделали в лесу множество мелких каналов, и даже там, где воды не было, почва оставалась топкой. Вдобавок, все засыпал первый в этом году снег. Бурелом и предательские рытвины скрылись под белым покрывалом. Выше под ветром дрожали голые стволы осин и молодых топольков, а поодаль от реки начинался мрачный ельник. Хвоя в сумерках была черной. Сиби лес не нравился. Что-то в нем изменялось, что-то ворочалось, набирало силу. Девчонке вспомнились слова Колдуна. Может быть, человек-олень и вправду мирил зверей, а сейчас, когда он умер, звери снова готовились пожирать друг друга? «Главное, чтобы не нас», – подумала Сиби и ускорила шаг. Сэми молча и тяжело шагала следом.
