Барон молча развел руками.
– Мы протестуем против ваших действий, – сказал Джерри.
Барон пожал плечами, как европеец.
– Мы вызовем военную полицию…
– Позволю себе заметить, господин лейтенант, что подобные угрозы не к лицу офицеру военно-морских сил союзной державы.
Между тем толпа поредела. Солнце припекало не на шутку. Курортники, справедливо полагая, что инцидент исчерпан, один за другим отходили и устремлялись к шезлонгам и цветастым зонтам, разбросанным по пляжу. Кинооператоры хлопотали у двух треног; вокруг них бегал, обливаясь потом, толстый Хотта. Полицейские сержанты с ненавистью поглядывали на них, но не трогались с места. Капитан Колдуэлл беспомощно переступал с ноги на ногу. Барон, косясь в сторону красивой полной южанки, раскинувшейся на песке неподалеку, сказал:
– В сущности, это только вопрос принципа, господин лейтенант. Отсюда до ваших пирсов не меньше двух миль. Что может попасть на пленку на таком расстоянии?
– Мы будем жаловаться вашему правительству, – мрачно заявил Джерри, – и добьемся изъятия этой пленки.
Исида зевнул. Он вспомнил, что еще не завтракал, и оглянулся, шаря глазами по вывескам на павильонах. И в этот момент со стороны моря донесся странный хриплый звук, похожий на вой сирены. В километре от берега, у самой линии отлива блеснуло оранжевое пламя. Плотный рыжий столб мокрого песка и пара взлетел над водой, на секунду застыл неподвижно и стал медленно оседать. Громовой удар потряс воздух.
Туча песка и водяной пыли, поднятая неожиданным взрывом, рассеялась, и все взгляды обратились к небу. Небо было бездонно синим и совершенно пустым.
– What's that?[10] – осипшим голосом осведомился капитан третьего ранга.
Джерри потеребил нижнюю губу.
– Dunno… Hope 'tis not a war.[11]
Он подозрительно посмотрел на Като и Исида.
– И что, часто здесь, в Гонюдо, бывают такие фейерверки?
– Бывают… – неопределенно сказал Като. – Нам пора.
Он отошел к «джипу» и поставил ногу на подножку. Красивая южанка поднялась, торопливо натягивая шелковый халат.
– Это… опасно? – спросила она встревоженно.
– Нисколько, сестрица, – галантно ответил барон. – Просто нам пора. Исида!
Пляж пришел в движение. Курортники взволнованно переглядывались, размахивали руками и строили предположения.
– Какая-нибудь старая мина…
– При отливе? Хотя, может быть…
– Чепуха! Просто шальной снаряд с полигона.
– В этом районе нет полигонов.
– Нет есть!
– Кажется, в Японии уже не найти места, где бы не было полигонов.
Кто-то уверял, что за несколько секунд до взрыва видел высоко в небе движущийся предмет, весьма напоминающий «соратобу-сара» – «летающее блюдце».
– Вы думаете, это русские?
– Война!..
Исида сплюнул, презрительно скривив губы.
– До свидания, – сказал он американцам.
– До свидания, – скорбно откликнулся капитан третьего ранга.
Исида в последний раз полюбовался заплывшим глазом Джерри, отдал честь и направился к «джипу».
– Это твоя работа? – спросил он, усаживаясь.
– Что? Ах, Джерри… Нет. По-моему, это Савада: у него железный кулак…
Барон ткнул шофера в спину согнутым пальцем и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, как вдруг раздался громкий пронзительный крик:
– Смотрите! Там человек!..
Лысый Хотта, приплясывая от возбуждения, махал рукой в сторону моря.
– Там человек! Как раз там, где взорвалось!
Все, кто был на пляже, увидели за желтой полосой обнаженного дна, на фоне светло-синего мелководья отчетливый силуэт, похожий на веселую игрушку «дарума» – японского ваньку-встаньку.
– Человек!
– Его оглушило, он не может подняться!..
– Бедняга!..
Красавица южанка сердито воскликнула:
– Мужчины, что же вы стоите?!
Кинооператоры, сбросив брюки и рубашки, решительно двинулись на помощь потерпевшему. За ними последовало несколько курортников. Барон Като, посвистывая сквозь зубы, взял бинокль.
– Вот оно что… – пробормотал он, вглядываясь. – Странно!..
Капитан Исида знал Като около пятнадцати лет, и ни разу за это время барон не подал повода заподозрить себя в гуманности и человеколюбии. Поэтому капитан удивился, когда Като, внимательно рассмотрев черный силуэт идиота, валявшегося в подводной воронке, внезапно отбросил бинокль и принялся расшнуровывать ботинки. Исида спросил:
– Туда?
– Раздевайся, – приказал барон вместо ответа.
– Однако…
– Скорее, Исида, иначе мы опоздаем!
Исида молча повиновался. Поддернув трусы, они соскочили с машины, пробежали мимо американцев, проводивших их насмешливыми замечаниями, и пустились вдогонку за кинооператорами. Песок был сырой и плотный, бежать было легко. Они обогнули две или три небольшие, неглубокие лужи, перепрыгнули через торчащие из воды камни и вскоре опередили одного из курортников. Исида рассмеялся: это был тот самый молодой человек в темных очках. Молодой человек слегка прихрамывал.
– Скорей, скорей! – торопил Като.
Исида бежал за ним, строго соблюдая интервал в два шага, как рекрут на занятиях по гимнастике. «Вассе, вассе!.. Раз-два, раз-два!.. Вассе, вассе!..» Перед его глазами равномерно, в такт прыжкам дергалась смуглая мускулистая спина барона. На левой лопатке красовалась красно-синяя хоримонотатуировка, изображающая хризантему. «Вассе, вассе!..» Под ногами заплескалась вода. Неожиданно Като остановился, и Исида чуть не налетел на него. Като торжественно сказал:
– Вы арестованы, потрудитесь встать!
С трудом переведя дух, Исида вышел из-за спины барона. Что-то холодное и скользкое коснулось его колен. Это был маленький осьминог, видимо выброшенный взрывом. Бурый бесформенный комок щупалец судорожно сокращался, покачиваясь на волне. Исида выругался сквозь зубы, отшвырнул его в сторону и поднял глаза. Шагах в двадцати над поверхностью воды возвышались блестящие черные плечи, грудь и голова Железного Человека.
Исида всегда был немного суеверен; и когда из кучки кинооператоров и курортников, топтавшихся рядом, донеслось слово «каппа»,[12] он в испуге отступил назад, оступился и чуть не упал. Впрочем, он сразу вспомнил, что каппа народных сказок обитают только в прудах и болотах. Кроме того, его успокоил вид армейского двенадцатизарядного кольта, неизвестно откуда появившегося в вытянутой руке барона.
Люди с опасливым удивлением смотрели на Железного Человека, а Железный Человек неподвижно глядел на них громадными выпуклыми глазами, торчащими по бокам головы. Искры солнечного света дрожали на его чешуйчатой коже цвета вороненной стали. Шеи у него не было, и теперь стало понятно, почему издали он казался похожим на «дарума».
