— А если все сделать быстро? — предложил Донни. — Ворваться в хранилище, отлить немного топлива и смотаться, пока они не поубивали себя все.
— Ну, не знаю, — сказал Фаня. — Они могут продолжать самоубийства еще десять лет, считая, что сражаются с нами.
— Он задумчиво посмотрел на город. — Корень зла — их вождь. Он их бог, и, надо полагать, будет подстрекать людей на самоубийства до тех пор, пока не останется единственным мужчиной на планете. Потом он усмехнется, скажет «Мы великие воины» — и покончит с собой.
Донни с отвращением передернул массивными плечами.
— Почему бы нам не прихлопнуть его?
— Тогда они выберут другого боги.
Солнце почти скрылось за горизонтом.
— Хотя есть у меня один план, — сказал Фаня и почесал затылок. — Может, и сработает. Все равно делать нечего, почему бы и не попробовать.
В полночь две безмолвные фигуры отделились от корабля и двинулись в направлении города. Они снова были в космических скафандрах. Донни нес две пустые канистры. Фаня держал наготове парализатор.
На улицах было темно и тихо. Земляне крались вдоль стен и обходили посты, стараясь оставаться в стороне от посторонних глаз. Внезапно из-за угла вынырнул туземец, но Фаня тут же парализовал его — тот не успел даже пикнуть. Дойдя до аллеи, ведущей к складу, они замерли в темноте.
— Все запомнил? — спросил Фаня. — Я парализую охранников. Ты бежишь в хранилище и наполняешь канистры, которые у тебя сейчас в руках. После этого мы линяем отсюда ко всем чертям. Проверив храм, они убедятся, что первые канистры все еще там. Может, тогда они не станут себя убивать.
Земляне прокрались по темной аллее. Вход в хранилище охраняли три касцеллианца с ножами, подвешенными к набедренным повязкам. Фаня оглушил их зарядами средней мощности, и Донни сорвался с места.
В тот же миг вспыхнули факелы. Из переулков, размахивая ножами, хлынули туземцы.
— Засада! — крикнул Фаня. — Донни. Назад!
Донни немедленно развернулся. Выходит, туземцы их поджидали. С криками и воем они бросились на землян, и каждый перерезал себе горло. Тела повалились на землю перед Фаней, едва не сбив его с ног. Он попятился. Донни схватил его за руку и потянул за собой. Они выбежали из священной зоны.
— Перемирие, вашу мать! — выкрикнул Фаня. — Я хочу говорить с вождем. Прекратите! Я требую перемирия!
С явной неохотой касцеллианцы остановили резню.
— Это война, — сказал вождь, выступая вперед. Его почти человеческое лицо, освещенное огнем факела, выражало непреклонность. — Вы видели наших воинов. И теперь знаете, что не сможете нам противостоять. Весть разлетелась по всем землям. Весь мой народ готов сражаться.
Он с гордостью оглядел соплеменников, потом снова повернулся к землянам.
— Я сам поведу свой народ, и ничто нас не остановит. Мы будем сражаться, пока вы не капитулируете и не снимете ваши доспехи.
— Подожди, вождь. — У Фани перехватило дыхание: сколько же крови кругом! Окружающее напоминало сцену из ада. Сотни тел, разбросанных по земле, улицы, залитые кровью… — Дай мне время до конца ночи. Я посовещаюсь с партнером и приду к тебе утром.
— Нет, — сказал вождь. — Вы сами начали сражение. Оно должно завершиться. Храбрые мужчины мечтают умереть в бою. Это наше заветное желание. Вы — наш первый враг с тех пор, как мы покорили племена горцев.
— Кто же спорит, — сказал Фаня. — Но давайте поговорим…
— С тобой я буду сражаться лично. — объявил вождь и поднял кинжал. — Я умру за свой народ, как и подобает воину!
— Стойте! — крикнул Фаня. — Даруйте нам перемирие. По правилам моего племени мы можем сражаться только при свете солнца. Сражаться ночью-табу.
Вождь подумал секунду и сказал:
— Отлично. Тогда до завтра.
Побежденные земляне побрели назад к кораблю, сопровождаемые улюлюканьем туземцев-победителей.
Утром у Фани по-прежнему не было плана. Топливо надо заполучить в любом случае. Он не собирался провести остаток жизни на Касцелле, ожидая, пока служба изучения галактики пришлет следующий корабль — лет этак через пятьдесят. Но и перспектива нести ответственность за гибель трех миллиардов туземцев его тоже не радовала. Ни к чему тащить подобного рода информацию за собой на Тетис. Да и служба изучения галактики все равно докопается до истинной причины массовой гибели туземцев. Хотя дело даже не в этом. Он просто не может так поступить. Оба пути вели в тупик.
Земляне отправились на встречу с вождем. Медленно двигаясь навстречу барабанному бою, Фаня продолжал лихорадочно искать выход.
— Если бы только было с кем сражаться, — посетовал Донни, глядя на бесполезные бластеры.
— В том-то и дело. — сказал Фаня. — Мы заложники совести. Они рассчитывают, что мы уступим прежде, чем резня примет неконтролируемый характер. — Он задумался. — И это вовсе не безумие. Армии на Земле не сражаются до последнего человека. Одна из сторон сдается, когда начинает нести значительные потери.
— Если б только они сражались!
— Да уж, если б только… — Он умолк. Потом сказал: — Мы будем сражаться друг с другом! Туземцы считают самоубийства войной. А что если на войну — то есть, настоящий бой — они будут смотреть, как на самоубийство?
— И что это нам даст? — спросил Донни.
Они вошли в город. Улицы были забиты вооруженными туземцами. Еще больше их было вокруг города. Туземцы запрудили рванину, насколько хватало глаз. По всей видимости, они откликнулись на призыв барабанов и явились сражаться с чужаками.
Что означало, конечно, массовое самоубийство.
— Подумай сам, — сказал Фаня. — Если кто-то на Земле собирается покончить жизнь самоубийством, что мы делаем?
— Берем его под арест? — предположил Донни.
— Не сразу. Сначала мы предлагаем ему все, чего бы он ни пожелал, только бы он не исполнил задуманное. Предлагаем деньги, работу, своих дочерей, все что угодно, лишь бы только он отказался от своей затеи. Самоубийство — табу на Земле.
— И что?
— А то, что сражение может быть табу здесь. А вдруг они предложат нам топливо в обмен на то, чтобы мы прекратили драться?
Лицо Донни выразило сомнение, но Фаня считал, что попробовать стоит.
Они протолкались к хранилищу через запруженный город. Вождь поджидал их, лучезарно улыбаясь своему народу, словно жизнерадостный бог войны.
— Вы готовы сражаться? — спросил он. — Или сдаетесь?
— Конечно, готовы, — сказал Фаня. — Давай. Донни!
Он размахнулся, и его бронированный кулак врезался напарнику в грудь. Донни удивленно наморщил лоб.
— Давай, идиот, ударь меня тоже!
