— Вы же мечтали о таком безумце, — с трудом сдерживая раздражение, произношу я, чувствуя себя не в реальном мире, а почти на том свете.
Фэйт не находит, видимо, нужным отвечать на мой вопрос.
3
Весь следующий день я осматриваю сооружения ракетной базыв сопровождении генерала Фэйта. Сегодня он гораздо спокойнее. Вчерашней говорливости его как не бывало. Объяснение новой техники дает мне один из его помощников, полковник Браун. Я стараюсь не задавать лишних вопросов. Мне, однако, все время кажется почему-то, что Фэйт сам хочет спросить меня о чем-то. И он действительно спрашивает вскоре:
— Послушайте, Рэншэл, вы поближе к нашему мозговому центру: что они там болтают о каком-то гравитационном оружии красных?
— Об оборонительном гравитационном оружии, генерал, поправляю я Фэйта.
— Действительно, значит, говорят об этом?
— Да, поговаривают.
— И что же это такое?
— Этого пока никто не знает. Одни предположения только…
Генерал Фэйт молчит некоторое время, потом кивает Брауну:
— Позовите-ка майора Прайса, полковник.
— Слушаюсь, сэр.
— Прайс — это доктор физико-математических наук, — поясняет Фэйт, как только Браун уходит выполнять его поручение. — Он, конечно, такой же военный, как я балерина, но нам был нужен серьезный математик, и мы нарядили его в форму майора. Все еще никак не привыкнет к ней. Ученый он, однако, настоящий, и у него есть кое-какие соображения о гравитационном оружии.
Майор Прайс действительно оказывается очень щуплым, явно невоенным человеком в старомодных очках. Приветствуя меня, он подносит руку к козырьку своей фуражки так неумело, что я с трудом сдерживаю улыбку.
— Генерал Рэншэл хочет потолковать с вами о гравитационном оружии, майор Прайс, — обращается к нему Фэйт. — Узнать вашу точку зрения на этот счет.
— Я плохой специалист по вопросам оружия, — смущенно пожимает плечами Прайс.
— Ну, а возможно ли оно в принципе? — спрашиваю я. — Многие ведь отрицают…
— Знаю, знаю, — оживленно перебивает меня Прайс. — Читал эти возражения. Меня они ни в чем не убедили, и я по-прежнему не сомневаюсь, что силами гравитации можно овладеть.
— Но ведь ученые уверяют, что они ничтожны.
— Напрасно, — укоризненно покачивает головой доктор Прайс. — Энергия носителей сил тяготения — гравитонов ничтожна, конечно. Но известно ли вам, что гравитоны, подобно нейтрино, почти не поглощаются? Сколько же должно накопиться их за время существования вселенной?
— А это разве известно?
— Очень приблизительно, конечно, но известно, — близоруко щурится доктор Прайс. — Предполагается, что плотность гравитационных волн во вселенной равняется плотности энергии или соответствующей ей массе всей обычной материи в виде звезд, планет, туманностей и космической пыли.
— Но ведь это чудовищно! — восклицаю я, так как впервые слышу подобное заявление из уст серьезного ученого.
— А из этого следует, что энергия эта всюду, — продолжает доктор Прайс, — нужно только научиться концентрировать ее.
— И вы думаете, что красные научились это делать? — спрашивает Фэйт.
— Весьма возможно. Во всяком случае, я не удивился бы этому.
— Значит, разговоры об их гравитационном оружии имеют какое-то основание?
— Безусловно, — энергично кивает головой доктор Прайс. Но оружие это главным образом оборонительное.
— А почему же нет его у нас? — спрашиваю я.
— Да потому, что мы не собираемся обороняться! — опережая Прайса, возбужденно восклицает Фэйт.
— Но при подобной ситуации нападать на красных тоже ведь нелепо, — усмехается Прайс с таким ехидством, которого я от него никак не ожидал. — Это было бы подобно самоубийству…
— Спасибо вам за консультацию, майор Прайс, — прерывает его генерал Фэйт уже официальным тоном. — Я не задерживаю вас больше.
— Скажите мне откровенно, генерал Рэншэл, — обращается он ко мне, как только Прайс уходит, — знает президент об этом гравитационном оружии красных или ему ничего о нем неизвестно?
— Консультанты президента уверяют его, что такое оружие просто немыслимо, — отвечаю я.
— Я не знаю его консультантов, но для меня вполне достаточно мнения доктора Прайса по этому вопросу. Такого оружия, может быть, и нет еще пока у красных, но ведь оно может появиться. Разве не следует из этого, что нам нельзя терять времени?
Он не развивает своей мысли, но мне и так все понятно, и я не спрашиваю его ни о чем.
Просто не знаю, что доложить президенту: сообщить, может быть, что все в порядке?
Решительно распахиваю дверь его кабинета и невольно застываю на месте, пораженный видом главы государства. Откинувшись на спинку кресла, президент судорожными движениями непослушных пальцев пытается сорвать с себя галстук. С ним явно плохо. Бросаюсь к сифону с газированной водой, но президент жестом останавливает меня.
Никак не могу понять, что с ним такое. И как теперь быть с докладом? Отложить, может быть, на другое время? Но обстановка ведь очень серьезна. Во всяком случае, у меня нет никакой уверенности в том, что может произойти не только через день, но и через час…
— Я выполнил ваше поручение, сэр, — произношу я, наконец, каким-то чужим голосом. — Побывал у генерала Фэйта. Положение внушает мне тревогу. Боюсь, что именно он может нажать роковую «кнопку»…
— Уже!.. — хрипит президент.
— Не понимаю, сэр.
— Фэйт уже нажал ее! Его насторожило, видимо, ваше посещение. Показалось, наверно, что мы собираемся удалить его от «кнопок». И он нажал!.. Наши ракеты летят уже за океан. Неизвестно сколько, но летят… И это самое ужасное, что неизвестно сколько.
— А разве нельзя…
— В том-то и дело, что нельзя! — прерывает меня президент. — О запуске ракет сообщил полковник Браун, и связь с базой генерала Фэйта сразу же прервалась. Восстановить ее до сих пор не удалось.
— Но ведь красные предпримут ответные меры… Нужно же что-то делать… Предупредить население…
Задыхаясь, я бросаюсь к телефону, но президент снова останавливает меня.
— Наверно, уже объявлена атомная тревога. Она загонит всех в убежища. Поспешим и мы. Поторапливайтесь же, генерал! — теперь уже буквально рычит президент, хватая меня за руку и увлекая из своего кабинета.
…Убежище президента большое, из нескольких помещений настоящий подземный дворец. Ходами сообщения оно соединено с убежищами министров и других членов правительства.
В подземелье президент заметно успокаивается, видимо, чувствуя себя здесь в значительно большей безопасности. Ему негромко докладывает что-то государственный секретарь.
