— И вот на этом месте, — продолжал Пэнтелл, — окончились его странствия.
— О’кэй, Пэнтелл, это очень трогательно. Ты что-то говорил о его ценности.
— Капитан, дерево еще живое. Даже когда сердцевина погибнет, оно будет отчасти живо. Его ствол покроется массой ростков — атавистических растеньиц, не связанных с мозгом. Это паразиты на трупе дерева — та примитивная форма, от которой оно произошло, символ возврата на сотни миллионов лет назад, к истокам эволюции…
— Ближе к делу.
— Мы можем взять образцы из сердцевины. У меня есть книга — там описана вся его анатомия: мы сумеем сохранить ткани живыми! Когда вернемся к цивилизации, дерево можно будет вырастить заново — и мозг, и все остальное. Правда, это очень долго…
— Так. А если продать образцы?
— Конечно, любой университет хорошо заплатит.
— Долго их вырезать?
— Нет. Если взять ручные бластеры…
— Ясно. Неси свою книгу, Пэнтелл, попробуем.
Только теперь дерево осознало, как много времени прошло с тех пор, когда в последний раз близость янды-самки заставила его производить споры. Погруженное в свой полусон, оно не задумывалось, отчего не стало слышно споровых братьев и куда исчезли животные-носители. Но стоило ему задаться этим вопросом — и все тысячелетние воспоминания мгновенно прошли перед ним.
Стало понятно, что ни одна янда не взойдет уже на гранитный мыс. Их не осталось. Мощный инстинкт, запустивший механизм последнего размножения, работал вхолостую. С трудом выращенные глаза на черешках напрасно оглядывали пустые дали карликовых лесов, активные конечности, которые должны были подтащить одурманенных животных к стволу, висели без дела, драйн-железы полны, но им не суждено опустеть… Оставалось только ждать смерти.
Откуда-то появилась вибрация, затихла, началась снова. Усилилась. Дереву это было безразлично, но слабое любопытство подтолкнуло его вырастить чувствительное волокно и подключиться к заблокированному нервному стволу.
Обожженный мозг тотчас отпрянул, резко оборвав контакт. Невероятная температура, немыслимая термическая активность… Мозг напрасно пытался сопоставить опыт и ощущения. Обман поврежденных рецепторов? Боль разорванных нервов?
Нет. Ощущение было острым, но не противоречивым. Восстанавливая его в памяти, анализируя каждый импульс, древомозг убедился: глубоко в его теле горит огонь.
Дерево поспешно окружило поврежденный участок слоем негорючих молекул. Жар дошел до барьера, помедлил — и прорвал его.
Надо нарастить защитный слой. Тратя последние силы, дерево перестраивало свои клетки. Внутренний щит упрочился, встал на пути огня, выгнулся, окружая пораженное место… и дрогнул. Слишком много он требовал энергии. Истощенные клетки отказали, и древомозг погрузился во тьму.
Сознание возвращалось медленно и трудно. Огонь, должно быть, уже охватил ствол. Скоро он одолеет барьер, оставшийся без подпитки, доберется до самого сердцемозга… Защищаться было нечем. Жаль — не удалось передать споры… но конец неизбежен. Дерево бесстрастно ждало огня.
Пэнтелл отложил бластер, сел на траву и отер со щеки жирную сажу.
— Отчего они вымерли? — вдруг спросил Молпри.
— От браконьеров, — коротко ответил Пэнтелл.
— Это еще кто?
— Были такие… Убивали деревья ради драйна. Кричали, что янды опасны, а сами только о драйне и думали.
— Ты можешь хоть раз ответить по-людски?
— Молпри, я тебе никогда не говорил, что ты мне действуешь на нервы?
Молпри сплюнул, отвернулся, но снова спросил:
— Что это за драйн такой?
— У яндов совершенно своеобразная система размножения. При необходимости споры мужского дерева могут передаваться практически любому теплокровному и оставаться в его организме неограниченное время. Когда животное-носитель спаривается, споры переходят к потомству. На нем это никак не сказывается, вернее, споры даже укрепляют организм, исправляют наследственные дефекты, помогают бороться с болезнями, травмами. И срок жизни удлиняется. Но потом — вместо того, чтобы умереть от старости — носитель претерпевает метаморфозу: укореняется и превращается в самый настоящий янд.
— Больно много говоришь… Что такое драйн?
— Дерево испускает особый газ, чтобы привлечь животных.
В большой концентрации он действует как сильный наркотик это и есть драйн. Из-за него погубили все деревья. Янды, мол, могут заставить людей рожать уродов, — ерунда все это… Драйн продавался за бешеные деньги — вот и вся хитрость.
— Как его добывают?
— А тебе зачем?
Но Молпри смотрел не на него, а на книгу, лежащую в траве.
— Там написано, да?
— Тебя это не касается. Голт велел тебе помочь вырезать образцы, и все.
— Голт не знал про драйн.
— Чтобы собрать драйн, надо убить дерево. Ты же не можешь.
Молпри нагнулся и поднял книгу. Пэнтелл кинулся к нему, замахнулся и промазал. Молпри одним ударом сшиб его с ног.
— Ты ко мне не суйся, недотепа, — процедил он, вытирая руку о штаны.
Пэнтелл лежал неподвижно. Молпри полистал учебник, нашел нужную главу. Минут через десять он бросил книгу, подобрал бластер и взялся за дело.
Молпри вытер лоб и выругался. Прямо перед носом проскочила членистая тварь, под ногами что-то подозрительно шуршало… Хорошо еще, что в этом поганом лесу не попадалось ничего крупнее мыши. Паршивое местечко — не приведи бог тут заблудиться!
Густой подлесок вдруг расступился, открывая солнцу бархатистую поверхность полупогребенного ствола. Молпри за стыл, тяжело дыша. Нащупывая в кармане измазанный сажей платок, он не отрывал глаз от черной, уходящей ввысь стены.
Упавшее дерево выпустило из себя кольцо мертвенно-белых выростов. Подальше наросло что-то вроде черных жестких водорослей, оттуда свисали скользкие веревки…
Молпри издал невнятный звук и попятился. Какая-нибудь местная зараза, лишайники пакостные. Хотя…
Он остановился. А может, это оно и есть? Ну да — такие штуки были на картинках. Отсюда драйн и цедят! Только кто же знал, что они так смахивают на поганые ползучие щупальца…
— Стой!
Молпри дернулся. Пэнтелл никак не мог выпрямиться, на распухшей щеке кровоточила ссадина.
— Не будь же ты… уф… дураком! Дай отдышаться… Я тебе объясню!..
— Чтобы ты сдох, обглодок! Не вякай!
Повернувшись к Пэнтеллу спиной, Молпри поднял бластер. Пэнтелл ухватился за сломанный сук, поднял его и обрушил на голову Молпри. Гнилое дерево с треском переломилось. Молпри пошатнулся, переступил и всем корпусом повернулся к Пэнтеллу лицо у него побагровело, по щеке стекала струйка крови.
