Меж озером и деревьями, чьи длинные оранжевые листья росли прямо из стволов, пролегала полоска песка, тонкого и шелковистого, — такой песок хочется бесконечно пересыпать из ладони в ладонь.
Позади леса нависали скалы, задумчивые, как древние философы.
Но было в этом озере, в этом небе, в этих скалах нечто большее, чем мудрое спокойствие. Была в них та красота, которая успокаивает и возвышает. Одно прикосновение к ней смывало накипь, все нечистое, всю усталость.
Они чувствовали себя словно в струящемся прозрачном потоке — все трое. Они были там, на янтарном берегу, там они вели неторопливый разговор со скалами, там им кивали листья деревьев, там они пересыпали меж пальцами тонкий песок, там они были счастливы.
Они стояли, забыв о времени…
У Крамера — настолько было велико очарование — даже не возникало желания войти.
— Там инопланетники! — разбудил его хриплый голос Преображенского. — Они, их база!
Очарование спало. Крамер увидел, как Преображенский порывисто шагнул вперёд, чтобы ступить на берег озера, и как пустота вдруг отразила этот шаг.
Преображенский закачался, едва не потеряв равновесия.
Сзади быстро подошёл Романов и деловито пошарил перед собой. Ничто, казалось, не ограждало вход, и тем не менее протянутые руки упёрлись в невидимую стену.
Желанный мир пришельцев был недостижим.
Так и должно было быть по законам логики, они это поняли и подавили разочарование.
— Спокойно, — сказал Преображенский. — Приступим к делу.
Они стояли плечом к плечу у входа, и каждый слышал шумное дыхание другого. Открытие навалилось на их плечи, как тяжёлый груз. Все, они уже не могли смотреть на озеро прежним радостно-безмятежным взглядом — это было печально и неизбежно. Сколь бы прекрасное ни было прекрасным, оно подлежало теперь исследованию и холодному анализу.
Они вычислили площадь входа, замерили радиоактивность скалы и преграды, определили силу отражённого озером света, привычно проделав все, что проделать было необходимо. Но что-то протестовало в них против этих действий: тем злее и сосредоточенней они работали.
Тем временем ничто не менялось за преградой. Все так же призывно мерцала вода, все так же мягко струился свет, все так же нежился берег.
Они провели киносъёмку.
— Надо оценить прочность преграды, — сказал Преображенский.
Романов поспешно сбегал в вездеход, притащил буровое сверло, упёр рукоять себе в грудь и включил мотор.
Сверкающее жало уткнулось в пустоту, вращаясь и подрагивая.
Словно паутинка повисла на кончике сверла.
Остолбенев, Крамер смотрел, как от вибрирующего острия бегут, пересекаясь, невесомые нити.
— Стой!!! — не своим голосом закричал Преображенский.
Но Романов уже и сам отшвырнул сверло, точно оно обожгло ему руки.
Поздно.
Трескалась не преграда. Множась, разломы охватывали озеро, скалы, лес, небо. Мир распадался, как алмаз под ударом молота. Он крошился, тускнел, гас…
И погас совсем. Прощально вспыхнув, исчезло последнее облачко.
Людям в глаза смотрела тьма.
Когда они, ошеломлённые, ничего не понимающие, дрожащей рукой включили фонарики, то увидели голую плоскость камня там, где только что было озеро.
Они растерянно и тщетно, в отчаянной надежде шарили по её поверхности. Камень всюду был гладкий, точно отполированный. Под пальцами засохшими лепестками осыпалась чёрная эмаль, кое-где ещё покрывавшая скалу.
Они брали эту эмаль с тем чувством, с каким на пожарище берут горсть пепла.
Она была необходима для анализов.
И когда было сделано все, что надо, исполнен весь ритуал погребальных исследований, Преображенский отошёл в сторонку, сел на плоскую глыбу и закрыл лицо руками.
— Я полагаю, что у пришельцев это было чем-то вроде телевизора… — неуверенно проговорил Романов. — Кто же знал…
Плечи Преображенского вздрогнули.
Крамер поднял лицо к небу. Там в угольной черноте сияла вечная арка Млечного Пути.
— Нет, — сказал он глухо, с какой-то непоколебимой уверенностью. — Нет. Это была не база. И не телевизор. Тот мир был слишком прекрасен, техника не могла создать его таким… — Он запнулся. — Таким человечным.
Крамер помолчал, глядя в небо и не видя его. Никто не перебил его.
— Мы убедили себя, что величие любой цивилизации воплощается прежде всего в технике, — проговорил он быстро. — Почему? Пришельцы тоже не роботы. Здесь, на привале, вдали от дома, им были ведомы те же чувства, и они мимоходом создали то, чего им не хватало: образ родной природы. Друзья, это была картина.
Преображенский встал, задумчиво посмотрел на глыбу, словно она ещё хранила тепло тех загадочных существ, что побывали здесь до них.
— Собирайтесь! — сказал он, резко повернувшись.
Потом он тронул Крамера за плечо.
— Твоя гипотеза, конечно, правомочна. Но она уязвима с позиций логики.
Крамер кивнул.
— Да, разумеется. И все-таки в миллионах лет отсюда, на других планетах и в других галактиках, в царстве любой сверхтехники художник останется художником, под влиянием минуты рисующим где попало, чем попало и на чем попало. Иначе он не может, вот вся логика.
— О-о! Взгляни-ка: кроме нашего, в Тевтобурге, оказывается, заседает еще один конгресс!
— Вчера здесь ничего не висело, — отозвался Мизгин.
"Международный симпозиум демонологов". Я прочел объявление с тем чувством веселого недоумения, которое только и может испытывать человек моей профессии при встрече с абсурдом. Сама афиша выглядела прозаично. Никаких черепов, змей и сатанинских рыл с нее не смотрело. Время заседаний, повестка дня, фамилии докладчиков — все было точь-в-точь как в программе любого научного совещания. Последняя строчка оповещала о порядке регистрации делегатов. Секретариат симпозиума, судя по объявлению, располагался в доме, перед которым мы остановились.
Мимо нас прошествовала и скрылась в подъезде дама с болонкой на поводке. Мысль о ее возможной причастности к ведьмам показалась мне забавной.
Я взглянул на часы. До начала заведомо скучного обсуждения на секции слабых взаимодействий оставалось минут сорок.
— Зайдем?
— Можно и зайти, — согласился Мизгин.
По добропорядочной, чистой до уныния лестнице мы поднялись на третий этаж и без помех очутились в светлом, обставленном канцелярской мебелью помещении, где бойко стучала на «Рейнметалле» хорошенькая девушка лет двадцати. Мини-юбка приятно оголяла ее ножки.
Я осведомился, к демонологам ли мы попали.
