Однако около ста лет назад «альбатросы» исчезли из сферы влияния человечества. К тому времени охота на них была повсеместно запрещена, но, как всегда, решение о запрете было принято слишком поздно. Последний «альбатрос», по моим сведениям, был убит семьдесят девять лет назад экипажем торгового корабля «Зверь», за что команда и получила сто двадцать лет ссылки на шестерых.
Умник осуждающе замолк.
– Так-так, – Капитан забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Охотиться мы на него, разумеется, не будем… Доктор, вы, кажется, намеревались высказать свое мнение?
– Да, Капитан, – откашлялся Доктор, который во время рассказа Умника не сводил глаз с обзорного экрана. – Пока еще рановато делать выводы, но я полагаю, что здесь у них э-э… гнездо.
Ночь на Полифеме длилась около двух земных суток, и за это время самец-»альбатрос» трижды улетал и возвращался к радужному куполу над кратером, который, по мнению Доктора, являлся не чем, вернее, не кем иным, как самкой-»альбатросом», высиживающей потомство.
Однако «альбатросы» «альбатросами», но задачу устройства базы с команды «Пахаря» никто не снимал.
«Летающий глаз» продолжал наблюдение, а четверо людей и робот (кто-то один все время должен был оставаться на борту) вели интенсивную работу по установке радиомаяков.
Знаменательное событие произошло на третьи земные сутки, когда команда «Пахаря» спала после трудов праведных в своих каютах.
Бортовой компьютер, запрограммированный реагировать на любое изменение формы предполагаемой самки «альбатроса», поднял тревогу в четыре часа «утра» по корабельному времени.
Пятеро мужчин, едва успев натянуть трусы (по древним, еще морским традициям офицеров русского военного флота – почему именно русского, никто не знал – астронавты спали ночью всегда голышом), через тридцать секунд собрались в рубке.
Солнце уже поднялось над скалистыми отрогами гор, заливая долину безжалостным светом, а над кратером… Над кратером, колыхаясь, висели два «альбатроса», и тела их полыхали всеми цветами радуги.
– Мама с папой над колыбелью, – растроганно сказал Доктор.
– Я сейчас заплачу от умиления, – пообещал Капитан.
Тем временем «альбатросы», покружив немного над кратером, вдруг превратились в шары, потом веретенообразно вытянулись и скачками унеслись в зенит.
– Как-то странно они передвигаются, – заметил Оружейник. – Исчезают и… появляются тут же в другом месте.
– Именно так, – подтвердил Доктор. – Метод их передвижения – это скорее всего метод «нуль-т». Во всяком случае, ни одна видеосъемка с любым количеством кадров в секунду не может зафиксировать собственно момент движения.
– Сие только гипотеза, – сказал Штурман.
– Другого объяснения все одно нет, – пожал худыми плечами Механик. – Доктор, нам разве не хочется заглянуть в кратер?
– Действительно, – оживился Оружейник. – Столько ждали…
Капитан кивнул, и Шестой отдал приказ бортовому компьютеру.
«Летающий» глаз» выскользнул из скал, где прятался все это время, и уже через несколько секунд завис в километре над кратером.
Что-то… что-то шевелилось там, внутри!
– Увеличение! – рявкнул Капитан.
Штурман дал команду, изображение «прыгнуло» навстречу, и бесстрашные, опытные астронавты, побывавшие во многих переделках, невольно отшатнулись от экрана, – девять оскаленных пастей, утыканных жуткими на вид зубами, захлопывались и распахивались прямо перед их носом.
– Н-ничего себе птенчики, – выдавил из себя Капитан.
– Это чудесно! – зачарованно прошептал Доктор. – Друзья, мы с вами присутствуем при историческом событии! Только что практически на наших глазах в космосе появилась новая жизнь! Вернее, жизни… Целых девять! Умник…
– Прошу, – произнес за их спинами Умник. Поднос с пятью стаканами «Милого Джона» (вариант «День рождения») покоился в его манипуляторах.
– С ума сошел, Умник! – возмутился Капитан. – Четыре утра! Эдак ты мне всю команду споишь…
– Как знаете, – Умник совершил корпусом движение, отдаленно напоминающее пожатие плечами, и с достоинством удалился.
Механик, Штурман и Доктор с сожалением проводили взглядом его металлопластиковую спину, Оружейник непроизвольно облизнулся.
Штурман поднял «летающий глаз» еще на пятьсот метров и отрегулировал «картинку» таким образом, что взгляд охватывал все гнездо целиком.
Теперь хорошо стали видны осколки гигантской скорлупы от яиц и девять мохнатых «птенцов», абсолютно не похожих на своих родителей. Это были какие-то круглые, напоминающие поросшие густой и длинной шерстью шары, существа с громадными (измерения показали 50 м в диаметре!) ртами-пастями, расположенными в верхней части тела. Пасти были снабжены соответствующей длины зубами в количестве, не поддающемся точному подсчету. Вокруг ротовых отверстий равномерно располагались по шесть выпуклых фасеточных глаз.
– По-моему, – задумчиво высказался Механик, – надо поднять «глаз» как можно выше, отвести чуть в сторону и дать увеличение до теперешних размеров «картинки», а то как бы родители, вернувшись, не скормили нашего «соглядатая» своим деткам.
– Верно, – согласился Доктор, – а второй «глаз» спрячем в скалах, там, где раньше сидел первый. Чтобы иметь полную картину.
– Давайте, – махнул рукой Капитан.
Последующие двое суток Доктор практически неотрывно просидел перед малым обзорным экраном, разрешив себе в общей сложности только три часа сна – он вел наблюдение за гнездом. Капитан освободил его от участия в строительстве базы, справедливо полагая, что научные наблюдения за «альбатросами» могут оказаться гораздо ценнее той рутинной работы, ради исполнения которой они оказались здесь, а уж о славе, которая достанется на их долю, и говорить не приходится.
За это время было выяснено много удивительных фактов.
Во-первых, птенцы «альбатросов», как утверждал Доктор, хоть и вылупились уже из яиц, но являлись пока только куколками, имаго, «альбатросов» взрослых. Получалось, что «альбатросы» рождаются дважды в прямом смысле слова, прежде чем становятся собственно «альбатросами». И если взрослые особи питались в основном напрямую солнечным светом (по крайней мере, науке не был известен какой-либо иной способ их питания), то «птенцы» – они же «куколки» – получали жизненно важные для своего организма вещества совершенно по-другому, именно: родители раз за разом ныряли в плотную атмосферу Находки, садились на поверхность и возвращались, груженные богатейшей урановой рудой, которую и скармливали своим детишкам в довольно больших количествах.
Детишки же росли, как говорится, не по дням, а по часам. К началу очередной ночи они стали крупнее прежнего процентов на тридцать и прожорливее в два раза.
