— Я не знаю! Я не видел ничего конкретно. У меня запотела маска. Но оно было больше человека.
— Может, это была рыба?
— Вы знаете в Черном море рыбу таких больших размеров?
— Похоже, вы её знаете! — Он рассерженно повернулся к окружающим.
— Кто знает самую большую рыбу в Черном море?
— Может, это был дельфин? — спросил меня толстый хохол, с которым мы вместе искали мальчика.
— Чушь! — фыркнул милиционер. — Все это чушь.
— Это не чушь, молодой человек, — раздался из задних рядов голос, показавшийся мне голосом мудреца. Толпа расступилась, оглядываясь назад. Я поднял голову. Самым последним, в промежутке между людьми, стоял старый человек в резиновом водолазном костюме, с аквалангом, маской и ластами в руках. Его бронзовое от многолетнего загара лицо было испещрено глубокими морщинами. Волосы были сырыми и белыми-белыми. — Это не чушь, — повторил он. Мне показалось, что люди едва-едва попятились от него.
— Еще со времен киммерийцев здесь обитает морской дьявол. Он живет в гроте, где-то под нами, и хоть редко, но все же питается исключительно жизненными соками и плотью людей.
Повисло молчание.
— Ты, Леонидыч, так и не нашел мальчика? — задиристо, пытаясь показать свою власть, спросил молодой милиционер. Наша горничная мне говорила, что он здесь первый год.
— Мальчик был жив до заката.
— Что ты сказал?! — почти вскрикнул милиционер.
— Чудовище хватает за ноги своих жертв и утаскивает на глубину. — Я почувствовал в этот момент, как жуткий холодок пробежал у меня по спине. Оно затаскивает людей к себе в грот, реанимирует их и пожирает на закате. В этом промежутке мальчик был жив. Я искал вход в грот, пока мог. Я все время ищу его, но он имеет секрет. А теперь поздно. — Он замолчал.
— Ну ладно, — нерешительно проговорил милиционер, — ты иди, Леонидыч, ты сегодня устал.
Леонидыч повернулся и медленно побрел к маленькому домику за столовой. Я запомнил этот дом.
— Больше я ничего не могу сделать, — сказал милиционер кому-то. Завтра с утра приедет следственная бригада, они разберутся.
— Оно любит живую плоть, — вдруг обернувшись, громко сказал Леонидыч. — Я слышал в воде крики мальчика, когда садилось солнце.
— Это наш инструктор, — прокомментировала полная женщина-директор. — У него бывает.
— А вы никуда не уезжайте, — сурово сказал милиционер. Чуть позже до меня дошло, что он обратился ко мне. — Завтра приедет бригада, они захотят с вами поговорить.
— Не волнуйтесь, — ответил я, издалека слыша свой голос.
Позже, когда Марина уснула, я тайком выбрался из номера. На улице на меня нахлынула волна запаха зелени и свежего воздуха с моря. Тьма стояла непроглядная. Я стал спускаться по бетонной дорожке, которая должна была привести меня к столовой, а точнее, к домику Леонидыча.
Над порогом горел фонарь. Я постучал. За дверью раздалось глухое шевеление, топот ног, и дверь открыл сам Леонидыч.
— Здравствуйте, — начал я, — …
— Заходи, — не дослушав, пригласил он. Мне оставалось только войти и закрыть за собой дверь.
Он жил один. В тесном домике было все прибрано, все стояло на своих местах, только это была забота не женской руки. Умелой холостяцкой.
— Выпьешь, парень? — спросил он. — Тебе надо бы.
Я отрицательно помотал головой.
— Я всю свою жизнь здесь работаю, но не могу привыкнуть к этим убийствам. — Он сел. — Каждый раз это бьет по моему сердцу. И ничего не могу сделать. А они замалчивают. Они не верят.
— Я тоже не верю, — едва слышно проговорил я.
— Ты уже веришь. — Он хитро сверкнул глазами. — Иначе б не пришел ко мне. Оно ведь потрогало тебя? А?
— Мне казалось, что это была рыба.
— Не-ет, это было ОНО! Меня оно ни разу не касалось, но многие рассказывали об этом. Они рассказывали это в летнем ресторане, за бутылочкой Массандровского вина, смеясь. Они рассказывали, как им было жутко в тот момент, и они боялись, что что-то неведомое унесет их на глубину. Они и не знали, что чудом оставались живы.
— Оно пахнет тухлой рыбой?
— Да, и оставляет после себя слизь. Я искал его пещеру, его грот на протяжении многих лет, но все напрасно. Пещера имеет дверь в виде валуна под водой и открывается тайно. Я так и не нашел её.
— Откуда вы так много про него знаете?
Он встал.
— Иди за мной.
Мы нырнули в непроглядную ночь. Фонари остались где-то в стороне, а мы шли, поднимаясь вверх, по неизвестной мне тропе. То ли случайно, то ли нарочно Леонидыч не захватил с собой фонарь, и, похоже, темнота нисколько ему не мешала. Он шел быстрым шагом, иногда резко поворачивая. Несколько раз я запинался о камни и коренья, а невидимые ветви хлестали меня по лицу, но я не отставал от, едва различимой, белой рубашки Леонидыча и неотступно следовал за ней.
Мы поднимались минут десять в полном молчании. Затем Леонидыч резко повернул вбок. Деревья расступились, и мы оказались на огромном валуне, лицом прямо к морю. Ночная красота этой древней, но в тоже время вечно молодой и юной, стихии поразила меня. Бесконечное ровное пространство моря мне показалось бесконечной черной глубиной. Странно, но луны не было. Я отчетливо слышал далекий шелест прибоя, видел ясные южные звезды, но луна, единственная на ночном небосводе, которая могла бы рассеять этот мрак, была незрима.
— Впечатляет? — спросил Леонидыч. Я видел только белки его глаз.
— Зачем вы привели меня сюда?
— Опустись на колени, — прошептал он. Я пожал плечами и последовал его указанию. Камень был ровным, как отшлифованный мрамор. — Положи ладони на камень.
Я последовал его указанию. Вся поверхность камня испещрена мелкими выбоинками, расположенными в строгом порядке рядами. Насколько хватало моих рук, простиралось это чудо. Я не нашел места, где бы была хоть одна помарка. Это был огромный непрерывающийся текст. Текст с очень мелкими буквами. Строк этого текста были тысячи, и когда я дотронулся до края камня, я обнаружил, что надписи уходят вниз, под него.
— Текст покрывает весь камень? — спросил я.
— Покрывал. Часть камня была отколота, когда к санаторию прокладывали водопроводную трубу.
Я ничего не понимал.
— Что это?
— Это заклятие. Камень заклятия. Он положен скифскими колдунами на склоне Кушкайя приблизительно в шестом веке до нашей эры. Он был полностью покрыт текстом одного длинного заклинания. Об этом есть другой текст рядом, на скале. Перевести его мне помог мой друг, археолог из МГУ. Вообще он очень удивился — не столько камню, сколько сопровождающему его тексту. Он сказал, что скифы не оставили после себя ни одного связного послания. Этот текст являлся археологическим открытием. Через день после того, как он перевел мне текст, он исчез в море. — Его слова в темноте прозвучали зловеще.
