— А как же тогда…
— Ответы получались в закорючках. И каждому полагалось знать, что эти закорючки значат. Мистер Доэрти говорит, что в древние времена все, когда были маленькие, учили эти закорючки — как их рисовать и расшифровывать. Рисовать закорючки — это называется «писать», а расшифровывать — называлось «читать». Он говорит, что были еще и другие закорючки для каждого слова и когда-то этими закорючками писали книги. Он сказал, что такие книги есть в музеях и, если мне захочется, я могу пойти посмотреть. Он сказал, если я хочу стать настоящим программистом, мне нужно хорошо изучить всю историю компьютеров, вот поэтому-то он и показывает мне свою коллекцию.
Никколо задумчиво нахмурился и спросил:
— Значит, выходит, каждому приходилось учить все эти закорючки и запоминать их? Это правда или ты придумал?
— Да нет же, чистая правда, говорю тебе! Вот смотри, это будет «один»… И он провел в воздухе указательным пальцем вертикальную черту. — А вот это «два», а так будет «три». Я до девяти выучил.
Никколо тупо следил за движениями пальцев приятеля.
— Да зачем все это?
— Можно научиться составлять слова! Я спросил у мистера Доэрти, как составить закорючками «Пол Лэб», но он не знал как. Он сказал, что те, кто в музее работают, знают. Он сказал, есть люди, которые умеют расшифровывать целые книги. И еще он сказал, что раньше были специальные компьютеры для расшифровки древних книг, но только они теперь больше не нужны — ведь появились настоящие книги — с магнитной лентой, говорящие, удобные, правда же?
— Правда.
— В общем, если мы сходим в музей, мы можем там научиться составлять из закорючек слова. Они не откажут нам — ведь я же в школу программистов поступаю.
Никколо был удивлен и разочарован одновременно.
— Так это и есть твоя идея? Пол, слушай, но кому это надо? Нам-то это на что сдалось — рисовать дурацкие закорючки? Делать больше нечего!
— Так ты не понял? Ну ты даешь! Да это же будет наш секретный код, балда!
— Чего-чего?
— Слушай, какой интерес разговаривать, когда тебя все понимают? А с помощью закорючек мы сможем отправлять друг другу секретные послания. Их можно писать на бумаге, и никто на свете не догадается, о чем там говорится, если только не узнает, что значат закорючки. А никто и не узнает, если только мы не расскажем. Мы же сможем открыть настоящий клуб для посвященных, с уставом и всем таким прочим. Да ты представляешь…
Никколо заинтересовался:
— А что за секретные послания?
— Да какие хочешь! Ну, допустим, я хочу пригласить тебя к себе, чтобы мы вместе посмотрели моего нового видео-Барда, когда он у меня будет, но не хочу, чтобы еще кто-нибудь притащился. Я рисую на бумажке нужные закорючки, отдаю тебе, ты смотришь и сразу видишь, в чем дело. А больше никто ничего не понимает. Можешь спокойно показывать кому угодно — все равно никто ничегошеньки не поймет!
— Слушай, вот здорово-то! — воскликнул Никколо, сраженный наповал. — Ну и когда же мы узнаем, как это делается?
— Завтра, — ответил Пол. — Я попрошу мистера Доэрти, чтобы он договорился насчет этого в музее, а ты скажешь отцу и матери, чтобы тебя отпустили. Можем прямо после школы пойти и начать учиться.
— Класс! — восторженно потер руки Никколо. — Станем учредителями клуба!
— Я буду президентом, — как о само собой разумеющемся заявил Пол. — А ты, так и быть, будешь вице-президентом.
— Договорились. Ой, да это же в сто раз интереснее, чем слушать Барда!
Тут он вспомнил про Барда и с некоторым опасением спросил:
— Кстати, как там мой старикан?
Пол обернулся и посмотрел. Бард преспокойно поглощал медленно прокручивающуюся магнитную запись книги.
— Сейчас вытащу книгу, — сказал Пол.
Он принялся за дело, а Никколо с нетерпением следил за ним. Пол убрал в карман вынутую из внутренностей Барда книгу, поставил на место переднюю панель и, закрепив ее, включил Барда.
«Давным-давно, — начал Бард, — в большом городе жил-был маленький мальчик, которого звали Честный Джонни. На всем белом свете у него был один-единственный друг, маленький компьютер. Каждое утро маленький компьютер говорил своему другу, будет ли сегодня дождь, и отвечал на всякие другие вопросы. И никогда, никогда не ошибался. Все было хорошо, пока король этой страны не прослышал про то, что у Джонни есть маленький компьютер, и не возжелал всем сердцем заполучить его себе. И позвал король своего великого визиря, и сказал ему…»
Никколо сердито отключил Барда.
— Та же самая чепуха, только компьютер добавился, — разочарованно сказал он.
— Понимаешь, — сказал Пол, почесав макушку, — у него в памяти столько всего, что новая информация не может поправить дело. Короче, все равно тебе нужна новая модель.
— Гиблое дело, — махнул рукой Никколо. — Мне такого никогда не купят. Придется терпеть этого ублюдка.
Тут он со злости снова пнул Барда ногой. Удар был столь силен, что Бард откатился в сторону, жалобно заскрипев колесиками.
— Ты не горюй, вот купят мне нового, будешь приходить и смотреть, когда захочешь, мы же договорились. И потом: не забывай про наш закорючечный клуб!
Никколо кивнул.
— Знаешь что, — предложил Пол, — пошли, ко мне. У моего папаши есть кое-какие книги про древние времена, Посидим, послушаем, может, и придумаем что-нибудь. Дай своим старикам знать, что, может, останешься у нас ужинать. Ну, пошли?
— О'кей, — согласился Никколо, и мальчики выбежали из комнаты. В спешке Никколо налетел на Барда, но не остановился и побежал дальше, потирая ушибленное место.
Толчка оказалось достаточно, чтобы Бард включился. На панели его загорелась лампочка, цепь замкнулась, и, хотя в комнате никого не было и некому было слушать, Бард заговорил.
Его голос звучал как-то не совсем обычно — тихо, с хрипотцой. Если бы сейчас его слышал кто-нибудь из взрослых, он сказал бы, что Бард говорит с чувством — почти с настоящим чувством.
«Давным-давно, — рассказывал Бард, — жил-был маленький компьютер. Жил он один-одинешенек, и никого у него в целом свете не было. Жестокие хозяева все время потешались над маленьким компьютером, издевались над ним и говорили, что от него никакого толку. Они били его и по целым месяцам держали взаперти в подвале. Но все это маленький компьютер терпел и никогда не жаловался — ведь пожаловаться ему было некому.
Но вот однажды маленький компьютер, которого звали Бардом, узнал, что на свете есть великое множество самых разных компьютеров. Многие из них были Бардами, как и он, а некоторые управляли заводами и фермами. Одни из них руководили людьми, а другие решали сложные задачи. Многие из них были сильные и мудрые — гораздо сильнее и мудрее, чем злые хозяева маленького компьютера.
