- У вас в части случайно не проводятся какие-нибудь эксперименты?
Военный покачал головой:
- Исключено. Нас сокращают и расформировывают.
Милиционер пожал плечами:
- Ладно, посмотрим, что скажет медицина. "Скорая" должна бы уже подъехать.
Машина "скорой помощи" появилась минут через двадцать. Врач попросил милиционера и военных отодвинуть толпу подальше и осмотрел труп.
- Ничего не могу сказать, а еще меньше - понять, обратился он к лейтенанту. - Его можно забрать?
- Нет, лучше не надо. Я сейчас вызову специальную бригаду. Вероятно, будет расследование. А что хоть с ним случилось? На что похоже?
- Похоже... похоже, что его выпотрошили, сделали фарш и набили обратно. На ощупь все внутри совершенно однородной консистенции. Это и есть причина смерти, - доктор цинично осклабился. - А что явилось причиной этих изменений, без вскрытия сказать не могу. Думаю, понадобятся серьезные исследования.
Лейтенант поблагодарил врача и пошел к своей машине. Связался с постом.
- Сержант?
- Да, шеф.
- Не называй меня шефом хотя бы в эфире. И слушай внимательно. Вызывай сюда парней из госбезопасности. С хорошей лабораторией. С лучшими учеными страны.
- Что с вами, товарищ лейтенант?
- Ты мне не поверишь.
- Тогда мне никто не поверит подавно.
- Пусть спросят военных. Думаю, те быстренько прискачут. Очень похоже на то, что нагадили здесь именно они. Больше некому. Действуй, сержант.
- Слушаюсь, шеф, - с сомнением ответил тот.
Лейтенант вылез из машины. Мимо проезжала иномарка. Парень сбросил скорость до минимума, огибая препятствия, девушка рядом с ним прильнула к стеклу. Они оживленно переговаривались. Милиционер сделал знак рукой, чтобы парень поторопился. Не хватало тут еще зевак.
Возле автобуса что-то происходило. Дети осаждали водителя, тот сердился, а мать выговаривала детям. Прочие тоже говорили одновременно. Милиционер приблизился.
- Что еще случилось?
Все повернулись к нему. Шофер ответил:
- Забросили свою игрушку на крышу автобуса. Там ей теперь и оставаться.
Дети были готовы заплакать.
- Сними, - попросил лейтенант. - Трудно, что ли?
- А что, просто? Это не сарай. Сниму, а они тут же опять забросят.
- Не забросят. Скоро поедете.
Водитель даже как-то оживился, почти побежал к кабине и ловко вскарабкался на крышу. Остальные набросились на милиционера с вопросами, разобрался ли он, что случилось, и чем кончилось расследование. Ответы были неопределенными. Да еще дети под ногами гнусили.
- Он не отдает тарелку. Скажите ему, чтобы отдал.
- Кто не отдает? Какую тарелку? - Он огляделся и не нашел шофера. - Где он?
- На автобусе, - в один голос ответили дети.
- Эй! - неуверенно крикнул лейтенант, подходя; затем громче: - Эй! Слезай! Что там случилось?
Никто не отвечал.
- Он точно там? - рядом стоял военный.
- Там! Он не слезал. И тарелку не отдает, - подтвердили дети.
- Как бы туда подняться? - милиционер обошел автобус.
- Вот здесь, - показал летчик.
Лейтенант неуклюже вскарабкался на автобус. Шофер лежал на крыше, как куча тряпья, еще более искаженный, чем труп внизу. Тот упал, вытянувшись, а этот как бы осел. Он был такой же желеобразный и быстро остывал. Уж очень быстро. Прошло ведь всего несколько минут, а день не такой уж холодный.
Летающая тарелка торчала из-под кучеподобного мертвеца. Лейтенант вытащил ее и бросил вниз. Ноги стали плохо слушаться, и он пополз на четвереньках к краю. Какая-то закономерность была в этих ужасных событиях, что-то знакомое. Deja vu.
- Подстрахуй, - попросил он капитана.
- Что там? - летчик уже догадывался.
- Спущусь и поговорим.
Милиционер стал слезать задом. Капитан направлял:
- Ниже... еще... левее... - но опора никак не находилась. Тогда он просто подошел ближе и рукой поставил трясущуюся ногу в нужное место. Но нога таки соскользнула с никелированной опоры, и милиционер грохнулся прямо на летчика.
- Ч-черт! - выругался он, холодея. Одна рука была в крови. Нет, не в крови. В каком-то серовато-красном киселе. А сам он сидел на чем-то мягком. На военной форме. На трупе военного. В одно мгновение превратившегося - как там сказал доктор? - в тот самый фарш. А кожа цела. Лопнула, когда он плюхнулся сверху. Хорошо, что все толкутся с другой стороны автобуса. Зрелище жуткое.
Он поднялся на ноги и его чуть не вырвало. Кисельные внутренности брызнули из нескольких разрывов, немного из носа, рта, глаз и ушей. Он прошел несколько метров, держась за автобус.
Стоя так, чтобы остальные его не заметили, лейтенант стал делать отчаянные знаки доктору, болтающему со своим шофером у бело-красного микроавтобуса. Врач направился к нему.
- Что это? - Он посмотрел на милиционера, перепачканного пылью и этим чертовым киселем. - Кровь?
- Наверно. Поставьте ему диагноз, доктор. А тому, что на крыше, пропишите микстуру.
Врач решительно подошел к раздавленному и повернулся.
- Вы на него наступили?
- Упал. С луны. Но ему было уже все равно. Ему, и тому, что на крыше, и этому, первому, на обочине, и собаке в кустах. Все они теперь одинаковые. Кровь с молоком.
Милиционер не то засмеялся, не то закашлялся, и его наконец стошнило. Врач побледнел.
- А кто на крыше?
- Водитель вот этого автобуса. Тот, который чуть не сбил первый труп. А этот, - милиционер показал на останки военного, чуть не сбил его собаку. Точнее, не он, а его шофер. Кстати, надо узнать что с ним. Не наложил ли этот дачник с собачкой на всех них проклятие?
- Больше похоже на эпидемию.
- Во! Вы, доктор, все-таки поставили правильный диагноз. Тот, что на крыше, и тот, что у нас под ногами, потрогали того, что на обочине, и его чертову собаку. Причем почти одновременно. Часа два назад. А тот со своей собакой потрогал за два часа до этого кого-то еще, кто валяется в радиусе десяти километров. Тоже одновременно, и умерли одновременно и скоропостижно. А я... - милиционер запнулся, побелел и посмотрел на часы. - Час? Или полтора? Все равно, можно считать минуты. И вы тоже его трогали, но попозже. И вся эта проклятая публика, наверняка, пощупала исподтишка. Так что все мы здесь превратимся в кисель.
- Успокойтесь, - врач сжал ему запястье.
- А самое интересное, что никто не поверит. Вот вы ведь не верите? Думаете, что у меня поехала крыша. Возможно. А через полчаса, когда я превращусь в мешок с жижей, и эти все, - он кивнул на пассажиров, уже обошедших автобус и с немым ужасом смотревших на раздавленного военного, - они тоже начнут падать один за другим, как переспелая клюква. И вы тоже будете вычислять минуты. Два часа! Два часа с того момента, как вы потрогали первого...
Врач влепил ему такую пощечину, что пилотка свалилась в пыль. Милиционер поднял ее.
