Нью-Йорк VIII располагался на высоте второго искусственного обитаемого спутника, и люди там дышали странной атмосферой, хотя и были счастливы от сознания, что живут на Манхэттене. Они продолжали оставаться нью-йоркцами! Созидательный дух метрополии восходил от острова к острову, снизу вверх — до самой верхушки, заражая жителей и неустанно плодя великих артистов, поэтов, драматургов, скульпторов, художников и т. п. Нью-Йорк снова и снова разрастался в объеме и, как и раньше, оставался средоточием американской культуры. Самым беспокойным и оригинальным центром Соединенных Штатов. Однако…
В этом мире каждую добродетель сопровождает порок, и когда исчезает последний, пропадает и первая. Нью-Йорк до того вытянулся на пути к небу, что в конце концов очутился на нем. В один прекрасный день нью-йоркцы последнего этажа открыли, что они действительно живут на небе — самом всамделишном небе. Это известие быстро распространилось по городу, где был устроен большой праздник. Святой Петр вручил — символически, разумеется, — ключи от своего царства вице-мэру последнего этажа, а тот в свою очередь передал святому Петру ключи от Нью-Йорка VIII.
— Наш дорогой святой, — сказал он, — с радостью мы вручаем вам ключи от нашего города, вернее надгорода, ибо остальные вице-мэры отказали мне в сотрудничестве, несомненно, из зависти к нашему привилегированному положению…
И растроганный святой Петр ответил:
— Я приношу вашей милости глубокую благодарность за ваш благородный и бескорыстный жест. Вручаю вам, и в вашем лице всему народу, ключи от неба, дабы начиная с сего памятного дня вы считали бы себя обитателями оного — этот дар заслужен вашими усилиями, вашим постоянным стремлением залезть выше всех. Небо, — добавил он, — находится как раз тут, где кончается земная атмосфера. По крайней мере, вы сами всегда так полагали…
Толпа ответила аплодисментами, разразилась здравицами в честь мэра и святого Петра.
Отныне все переменилось. Люди превратились в ангелоподобные существа. Они даже стали презирать золото. Конечно, они продолжали ходить голыми дома и на публичных собраниях, но на это уже никто не реагировал. Друг на друга они смотрели как братья. Знаменитые летающие пояса, прикрепленные к их телам, начали плесневеть, а кое у кого даже отрываться. У жителей Нью-Йорка VIII появились какие-то странные штуки на лопатках. Это были два маленьких побега, похожие на бутоны от розы, которые все тянулись и тянулись вверх, пока, наконец, не приняли точную и определенную форму, ныне почти уже позабытую и сохранившуюся лишь на древних картинах Рафаэля или Микеланджело. Эти непонятные отростки были практически бесполезны. Они служили лишь символами, но продолжали расти и расти, пока не достигли в длину метра. Они были белого или серого цвела и лишь в очень редких случаях черного. Покрытые мягким и нежным пухом, они придавали своим носителям какой-то особенно грациозный и неземной вид. Ньюйоркцы с восьмого этажа выглядели счастливыми — наконец они обрели мир и покой, утерянные человечеством на протяжении его истории. И понемногу начали забывать о других нью-йоркцах — бедных, потерянных существах. И к тому же у тех ничего не было за плечами. А они, жители Манхэттена VIII, имели крылья… и земле уже не принадлежали.
Узнав об этих непонятных явлениях на Манхэттене VIII, жители остальных этажей в ужасе разбежались — из опасения попасть на небо. Люди начали оспаривать друг у друга подвалы первого острова.
Однажды топливо, поддерживавшее искусственные острова при помощи антигравитационных генераторов, кончилось — и со страшным грохотом другие острова рухнули на землю… Так погиб и Нью-Йорк I…
