Сказать бы ему:
- Слушай, Потапыч, ты неглупый дядька, и есть другие цели, ради которых стоит жить.
- На 110 рэ в месяц? - переспросит Потапыч.
- Даже так, - скажу я, - но не растрачивать же себя на лазейки. Разве твой приварок стоит твоего риска? Ты же мог учиться, пробиваться к более приличному положению.
- Если бы все кладовщики пробились в министры, - ухмыльнется Потапыч, - похуже вышло бы, Эдик. Да если б я куда прорвался, а на склад посадили моего помощника Федьку, он за неделю бы все вычистил...
- Но живут же тысячи людей, - пылко скажу я, - и на сто десять, и на меньшее, и на большее, и я как-то живу...
- Как-то? Ну и отдай завтра полторы сотни, - бросит Потапыч и снова выскочит из подъезда.
Тьфу ты, чертово колесо! Как быть? И наука в голову не лезет. Но считать надо, никуда не денешься...
* * *
Нет, зря я это думал, что разговорчиками от Потапыча отделаюсь. Плевать ему на разговорчики.
Заглянул ко мне под вечер и, конечно же, перебил на самом интересном месте. Уравнения побоку, любезничаю с дорогим соседушкой.
Сначала будто бы без особого повода - сахарку одолжить. Шутит старик, у него запасов на любую блокаду хватит. Но я, разумеется, услужливо хватаю сахарницу, несу ему, а там - песочка на дне, от силы на пару чашек чая, но не это же он имел в виду.
Потапыч хмыкнул, глазенками захлопал.
- Да уж ладно, - говорит, - обойдусь.
Ну я, понятно, соловьем залился, дескать, рад помочь, собирался купить, да забыл.
- Да уж ладно, - бурчит Потапыч, - обойдусь как-нибудь...
И слава те Господи, совсем заворачивается. Но не за сахаром же он приходил! Постоял у двери, малость помялся, потом махнул рукой и прямиком в комнату. И сразу к делу.
- Послушай, - говорит, - Эдик, тут вопросик один имеется. В общем, у тебя знакомого какого в институте нет, а?
- В каком, - спрашиваю, - институте?
- Как в каком? - удивляется Потапыч. - В том, где высшее образование получают, в двух кварталах отсюда...
- Есть, - отвечаю.
Потапыч буквально на глазах расцветает и на редкость сладенько улыбается:
- Хе-хе... так мы с тобой, Эдик, дружить будем.
Я пока, как говорится, не врубаюсь и, пожалуй, рад даже, что он не о долге, а о дружбе. Между тем, Потапыч переходит в прямую атаку.
- Эдинька, - говорит он ласково, - у меня, сам знаешь, Витек немного оболтус, так его пристроить бы, а?
Ага, картина проясняется. Витек, его старший сын, по слухам - весьма выдающийся оболтус. Положеньице!
- Видите ли, Яков Потапыч, - отвечаю я, многозначительно затягивая слова, - это сложно. У меня связи не то, чтоб очень... И вообще, в этом смысле связей нет. И вряд ли...
- Да уж ладно, - перебивает Потапыч, - я-то понимаю. Ты не волнуйся, Эдинька, смазку обеспечу по первому разряду, у меня на это дело кое-что отложено. А пока не будешь ли ласков погонять его немного, разок в неделю или как там получится?
- Репетировать, что ли?
- Ну да, - радуется моей сообразительности Потапыч, - репетировать. Ты вот математику ему подтянешь, запущено у него до невозможности, учителя ругаются. По-соседски, а?
Что ж, идея вполне понятна. В сущности, неплохая идея - почему бы не помочь его сыну в точных науках? Ничего плохого, только хорошее. И мне малость подзаработать... Но беда в ином - терпеть я не могу этой деятельности. Когда-то, еще при Машеньке, попытался, но она быстро пресекла. Да и не вышло ничего путного. Времени угрохал уйму, доходы слезы, занимаешься на совесть, а платят постольку-поскольку, да и смотрят, как на рыночного спекулянта, словно персиками по рублю за штуку торгуешь. А между прочим, горьковатый этот кусок хлеба. Чтоб не чувствовать горечи, надо иметь призвание - педагога или бизнесмена. Одно из двух. Но я лишен и того и другого. А главное - ученики съедают лучшие вечера. Научно проверенный факт - как только придет хорошая идея или просто настоящее рабочее состояние, так сразу появляются ненасытные подростки со всеми своими логарифмами, синусами, оттопыренными ушами и умственным несварением.
Но несварение - полбеды. Хуже, когда начинаются забросы родительской удочки, дескать, не в уроках суть, вот если бы потом, летом, где-нибудь кому-нибудь ма-аленькое словцо замолвить... С чужими тут просто. Ноль внимания, и точка. А Потапыч - другое дело, вцепится и не отпустит. Послать бы его подальше. Но не очень-то пошлешь... Поэтому начинаю изворачиваться заранее:
- У меня, Яков Потапович, связи ерундовые, не смогу я Витю устроить...
- Да брось ты, - ухмыляется Потапыч, - это не к спеху. Связи к августу наладишь, а пока бери Витьку за уши. Порядок я знаю - по два с полтиной за час, верно?
Пошел ты, Потапыч, к чертям собачьим. Не понимаешь ты русского языка. За эти два с полтиной Витенька на меня сядет и поедет, придется еще и все уроки за него готовить.
Нет! Во всяком случае, на мое время пусть не рассчитывает. Не стану так бездарно вечера убивать. Есть умные ребята - посадят с десяток мальчиков и девочек, отбарабанят школьную лекцию и шлеп за пару академчасов полсотенную в карман. А то и побольше. За сезон - один-два летних месяца тысячи три накачают, и не надо никаких коровников на севере строить.
- Извините, - говорю, - Яков Потапович, сейчас цены не те, растут цены, сейчас берут по трояку в час, а то и червонец за три часа...
И откуда у меня такое деловое нахальство? Молодец! Впрочем, это святая правда. Интеллигенция на книги зарабатывает.
- Погоди, погоди, Эдик, - хмурится Потапыч, - я ж советовался. Вот моя племяшка - помнишь Людочку? - тоже занималась...
Не дай Бог, начнет про свою племянницу. Я и так все о ней знаю, а историю с ее репетиторами - наизусть. Очень была симпатичная Людочка, и очень красивый роман вышел у нее с химиком. И попала она не в вуз, а в загс. Туда и дорога.
- Так это лет десять назад было, Яков Потапович, - уныло говорю я. Тогда и брали по два с полтиной.
Потапыч как-то неопределенно пожимает плечами. Наверное, он обижен. Он-то думал - по-соседски, а тут... Но не сомневаюсь, что в глубине души, его непостижимо деньголюбивой души, родился маленький квантик уважения. Бизнес есть бизнес - это Потапыч отлично понимает. Мое право назначать цену священно для него.
- Ладно, - говорит он, вздыхая, - как-нибудь столкуемся. Витьку-то надо заниматься, ой надо...
И уходит. Уверен, что теперь Потапыч приложит все силы, чтобы обнаружить дешевого преподавателя. Отлично! Моя цель достигнута - пока Витькино образование мне не угрожает. Один только долг пришлось бы отрабатывать часов шестьдесят. Вот на что Потапыч, старый хитрюга, рассчитывал! Оставь себе мои полторы сотни и паси моего парня до самых вступительных экзаменов. Нет уж, лучше в долговую яму, благо, что ямы давно отменены.
