− Внук твой, – буркнул он. – Виталик.
− Ого! – Тут я и сел. В прямом смысле. Присел на пол рядом с ушибленным лопатой внуком из будущего, чувствуя, как в голове у меня начинает бить колокольным звоном – тревога, тревога. Ситуация явно вышла из-под контроля. Причем, сразу после запуска. Я даже не успел ничего толком предпринять, как оказался вовлечен в круговерть событий.
Я посмотрел на паренька новым взглядом. Пожалуй, он даже был на меня похож. Такой же высокий лоб, как и у меня, голубые глаза чуть навыкате, вздернутый нос и тощий – весь в дедушку.
− Болит? – поинтересовался я, впервые проявив участие.
− Есть немного, – подросток поскреб в затылке. – Чем это ты меня стукнул? И как? Я даже понять ничего не успел. Только искры в глазах, а потом все потемнело.
− Я еще не так могу наподдать, – пообещал я. Направленное мне в живот дуло пистолета неизвестной конструкции до сих пор щекотало нервишки. Пусть думает, будто я способен оказать жесткий отпор, если у него вдруг снова проснется желание меня пристрелить.
Снаружи послышался шквал возмущенных голосов. Я кинулся к окну. Поселковая публика ревела, взбудораженная пламенными речами старика Арцыбашева. Забор испытывал постоянное механическое напряжение, физики отлично знают, как это бывает с материальными объектами, – со стороны улицы на него навалилась целая толпа. Не рассчитанный на подобное применение сил, он, в конце концов, подвергся логичной деформации, а затем под бурным натиском биомассы рухнул. Агрессивная толпа потекла по моему участку под хруст ломаемых досок. Самые бойкие активисты движения против строительства несуществующей бомбы принялись обрывать в саду яблоки и швырять в дом. Другие отрывали штакетины и собирались пустить их в дело, как только доберутся до меня.
− Это кто такие? – поинтересовался Виталик. Я и не заметил, как внук оказался рядом.
− Соседи… будь они неладны. – Поселковые обыватели и раньше предпринимали против меня разнообразные демарши, вроде неприличных надписей на заборе и летящих в окна булыжников (пришлось со стороны улицы поставить противоударные стекла), но я и предположить не мог, что они могут пойти на штурм, чтобы уничтожить мое изобретение.
− И зачем я твой пистолет забрал? – пробормотал я.
− Так он у тебя?
− Нет. Его же не я забрал. То есть я, конечно, но не совсем я. Короче говоря, у меня его нет. Пока нет. Потом будет. Но слишком поздно. Зато, – я поднял вверх указательный палец, – у меня есть ружье!
− Прямо сейчас? – поинтересовался внук. – Или тоже попозже будет?
− Ружье есть прямо сейчас! И надеюсь, попозже тоже будет у меня.
Я метнулся вглубь дома, подставил стул и полез в антресоли. Старое охотничье ружье привез Вовка Лепешев. Вот ведь предусмотрительный малый, как бы я без него обходился, ума не приложу. Патроны, к сожалению, только холостые, хранились в истертом кожаном ранце. С ним Лепешев раньше ходил в физико-математическую школу. Разумеется, тогда в ранце лежали учебники, а не холостые патроны для двустволки.
− Ты по людям стрелять собираешься?! – восхитился Виталик. – Они уже близко. Целься лучше. А то они сейчас здесь все разломают.
− Посмотрим еще, кто кого! – отозвался я. Взялся за ложе, сложил стволы, вставил патроны в гнезда, взвел курки. И откуда только навык взялся – Вовка Лепешев всего один раз показал, как обращаться с ружьем. Кинулся к окну. Самые расторопные уже были совсем рядом с домом. А один собирался забраться на подоконник. Я выставил стволы наружу и пальнул из обоих над головами толпы. Грохот ружейных выстрелов прокатился по округе, и вандалы дрогнули. Разрушительная лавина человеческой биомассы остановилась и медленно поползла назад.
Я перепрыгнул через подоконник, следом полез Виталик. Пока обыватели не пришли в себя и снова не перешли в наступления, я перезарядил ружье.
− Что вам нужно? – спросил я хмуро. Пусть знают, что и городского ботаника можно довести до нервного срыва – и тогда с него слетит флер цивилизации, и он начнет палить почем зря.
− Мы… не допустим, – выкрикнул неуверенно Арцыбашев, я повел стволом и неуемный сосед сразу сник, спрятался за спину грузного толстяка, живущего в конце улицы. Тот, казалось, только сейчас пришел в себя, сообразил, что находится на частной территории, тяжело задышал и принялся вытирать лоб в испарине. Страшное дело – энергия толпы. Остальные даже вякать не стали, осторожно развернулись, опасаясь хоть чем-нибудь взволновать ненормального изобретателя с ружьем, и побрели к сломанному забору. Некоторые на ходу оглядывались с ненавистью. Но никто так и не решился ничего предпринять.
− А ты смелый, дед! – одобрил Виталик. – Уважуха! И реакция у тебя хорошая. Быстро ты ружье выхватил. Как в кино. Хлоп – и ты уже стреляешь по ним. А я, честно говоря, немного струхнул.
Продолжая сжимать ружье дрожащей от напряжения рукой, я попятился назад и присел на подоконник. Кажется, пронесло. Неизвестно чем мог закончиться этот «митинг», переросший в погром, – они же чуть не сломали машину. Достаточно повредить один из узлов, и восстановительный период растянется на долгие месяцы. Ведь здесь каждая деталь находится в четкой взаимосвязи с другими, ее размер просчитан до миллиметра, а функции определены с помощью многолетних вычислений.
− Хорошо стреляешь, наверное? – поинтересовался Виталик.
− Я?! Первый раз ружье в руках держу. К тому же, патроны холостые.
Он удивился.
− А откуда оно тогда взялось?
− Приятель привез.
− Лепешев, что ли?
Тут уже пришла пора удивляться мне.
− Ты знаешь Лепешева?
− Ну, да. Он мне в твоих теориях разбираться помогает. Клевый дедуля.
Юный Вовка, любитель не только точных формул, но и женских прелестей, настолько не вязался с определением «дедуля», что я хмыкнул.
− И я, значит, тоже дедуля?
− Ты – нет… Ты же помер давно, – сказал внук. – Я тебя и не знал совсем.
− Как это помер?! – возмутился я. – Вот так вот взял – и помер? А памятник мне поставили после смерти? – Родился неожиданный вопрос.
− Какой еще памятник? Нет у тебя памятника.
− А как же машина?! – вскричал я, раздосадованный до глубины души. – Ведь я же изобрел машину времени!
− Отец говорит, что машина – это наша семейная тайна.
− Как это так? О ней что, никто до сих пор не знает?..
− Он сказал, что пока недоработана теория, включать ее было безумием. И еще сказал, что твое открытие плохо отразилось на нашей семье.
− На нашей семье? Он так и сказал? – я задумался. Что не так с нашей семьей? У меня есть внук. Судя по всему, смышленый парень. Правда, решил экспериментально проверить, что будет со временем, если он застрелит дедушку. Но винить его за подобную пытливость ума вряд ли можно. У него кровь настоящего экспериментатора. Я тоже был готов уничтожить все человечество, лишь бы узнать, работает ли моя машина.
