– Брайан, – заговорил я наконец.
– Знаю, – ответил он. – Я знаю, что многого прошу. – Он повернулся ко мне, и впервые на лице его я увидел искренние воодушевление и теплоту. – Но ты только подумай, братец! Какое грандиозное начинание! Ты да я воюем с целым миром: оружие наперевес и песня в сердце! – Он смущенно улыбнулся. – Образно выражаясь.
– Я понимаю, – сказал я, не разделяя его энтузиазма. Мне вся эта затея не нравилась. – Но ты должен понимать, что у меня и так уже большие неприятности, Брайан.
– Да, но разве это не добавляет перчинки?
– Нет, – отрезал я. – Это добавляет смертельную неопределенность. Я почти уверен, что совсем скоро меня опять засадят в тюрьму.
– Но Фрэнк Кронауэр определенно…
– В Кронауэре нет ничего определенного. Он и сам не слишком оптимистичен.
– Уверен, он просто перестраховывается.
– И нам бы не помешало, – заметил я. – За мной охотятся, следят, меня изводят, а ты хочешь, чтобы я перешел с тобой вброд кровавые реки?
– Надеюсь, буквально в крови нам плавать не придется, – с омерзением вставил Брайан.
– Я не могу, Брайан. Не могу так рисковать.
– Но и убегать от проблем ты не можешь.
Я посмотрел на брата. Выражение его стало очень серьезным: ни фальшивых улыбок, ни притворных вздохов или театральных возгласов.
– Я серьезно, братец, – сказал он. – Эти парни в два счета тебя найдут, особенно учитывая, что они знают твое имя. – Он покачал головой. – Боюсь, выбор сделан за тебя. Либо охотишься ты, либо охотятся на тебя.
Я сжал зубы и вновь взглянул в лобовое стекло. В непроглядном мраке ночи по-прежнему мерцала вода. Но во тьме, поглотившей Декстера, не виднелось ни проблеска света. Брайан был прав. В любом случае я уже ввязался в это дело, и выбор остается один: охотиться самому или пасть жертвой.
– Вот дерьмо, – пробормотал я.
Брайан кивнул с почти убедительным сочувствием:
– Именно так.
Я смотрел на воду в карьере. Она не шевелилась, как и я в ту секунду. Я попал в яму столь же глубокую, что и этот карьер. Каких-то несколько часов назад я был полон оптимизма и собирался построить убедительную защиту, доказав вину Андерсона и Роберта. Я собирался заняться тем, в чем по-настоящему хорош: структурировать информацию и искать несостыковки. Только я решил сыграть в знакомую игру, только разглядел просвет на темном горизонте, как жизнь, ухмыляясь, подсунула мне свинью. Если Рауль меня не прикончит, значит, я снова окажусь в тюрьме. Умереть или сгнить за решеткой: какая, к черту, разница? Смерть в ту секунду казалась вероятней. Однако даже прятаться я был не вправе, ведь мне запретили покидать город, – а это означало, что дело – труба. Мне нельзя ни в Мексику, ни в Лос-Анджелес, где можно накопать улики на Роберта. А Брайан просто тупо сидит и улыбается, как будто не он заварил эту кашу. Он-то может в любой миг скрыться за горизонтом: уехать из города, даже из страны, оставив меня с головой на плахе. Он может идти куда… Стоп.
– Брайан, – сказал я. Он посмотрел на меня с вопросительной вежливостью.
– Да?
– Ты ведь знаешь, что мне нужно разобраться с собственными трудностями?
Он кивнул:
– Ты что-то говорил.
– Если я помогу тебе с твоими, ты поможешь мне с моими?
– Разумеется! – выпалил Брайан, но тут же нахмурился. – Какого рода помощь тебе требуется?
– Мне нужны ответы, получить которые я могу лишь в Лос-Анджелесе или Мексике, но покидать город мне запрещено. А тебе нет.
Брайан кивнул:
– Поехать в Лос-Анджелес? Прекрасный город, полный прекрасных людей. Поеду с радостью. – Потом с сомнением нахмурился. – Только в Мексике будет слегка… неловко.
Я вздохнул. Говорят, что каждый камень преткновения – это всего лишь очередная ступенька. Кто бы ни придумал это выражение, в ту секунду мне захотелось найти его и швырнуть в реку вместе с Октавио.
– Сделаем что сможем, – сказал я.
Брайан опять кивнул, повеселев:
– И даже больше.
В кузове у Брайана оказалось два плавучих якоря. К одному мы привязали Октавио, к другому его нового друга, а потом сбросили обоих в карьер. Они быстро пошли на дно, и вскоре вода перестала рябить и успокоилась. Я старался не видеть в этом действе метафоры на собственную жизнь. Получалось плохо. У меня перед глазами сломленный Декстер провалился в темную пропасть, и мутная вода сомкнулась у него над головой, точно его никогда и не было.
Всю обратную дорогу по ЮС-1 Брайан непринужденно болтал, а я односложно ему отвечал. На горизонте моего будущего не было ни лучика надежды. Либо меня выловят на улице и швырнут в тюрьму копы, либо, если повезет, покромсают на мелкие кусочки люди Рауля. Мои шансы остаться в живых были столь ничтожны, что я скорее отращу крылья или стану джинном. Мои печальные размышления в очередной раз привели меня к банальному вопросу: «Почему это случилось со мной?» Чувство собственной ничтожности не позволяло мне найти утешение в своих страданиях. Я стал самым обычным безвольным овощем, который вляпался в грязную историю. «Дилемма Декстера» превратилась в то жалкое явление, которое называют «человеческим состоянием». Я стал простым смертным! Мне не хотелось даже фальшиво над собой насмехаться, чтобы похвастаться своим актерским мастерством перед Брайаном.
Мы двинулись обратно к кафе, возле которого я оставил свою машину, и сделали холостой круг по дороге на случай, если там меня подстерегают копы. Но никого не было: ни полицейских автомобилей, ни подозрительных фургонов, ни хоровода вооруженных до зубов психопатов.
Объехав кафе, мы подъехали к стоянке сзади. Брайан остановил машину в тени раскидистой смоковницы и перевел ручник в режим парковки. Мгновение мы оба сидели молча. Я не знал, о чем думает Брайан, но сам в это время брел по тундре своих мыслей, пытаясь выбраться из дебрей отчаяния. Но выхода не было.
– Что ж, – наконец сказал Брайан.
– Да, – кивнул я. – Пора.
– Не грусти, братец. Улыбнись.
– Это еще зачем?
– Сбивает с толку.
Я вздохнул.
– Боюсь, сейчас это мне не под силу. – Я открыл дверь. – Когда найду новую гостиницу, дам тебе знать.
– По телефону? – уточнил Брайан с легкой тревогой в голосе. – После того случая с кредиткой мне как-то не по себе…
– Ты прав. – Я мысленно дал себе пинка. Мог бы и сам догадаться. – Давай встретимся в этом кафе на завтрак.
– Прекрасная мысль, – поддержал Брайан. – Я люблю свежие пончики.
– В восемь? – предложил я, и он кивнул. – Тогда решили.
Я выскочил из фургона, и машина снова ожила.
