– Слежу за развитием кризиса, – сообщил Маринин, потягивая томатный сок. – Очень непросто будет спасти астронавтов «Колумбии».
– Мы знаем это, – заявил Адамски. – Но молим Бога, чтобы нам повезло.
Маринин усмехнулся чему-то своему, а потом сказал:
– У нас говорят: на Бога надейся, а сам не плошай. Похоже, вас прислали обсудить со мной возможные варианты развития событий?
Адамски, который почему-то полагал, что именно он, а не русский журналист (или всё-таки русский шпион?), будет направлять беседу, растерялся. Инициатива ускользала из рук, и он ничего не мог с этим поделать.
Дэйв смущенно кашлянул и ответил на этот, вполне риторический, вопрос:
– Не совсем так, господин Маринин. События развиваются, согласно нашему плану. Мы сделаем всё для спасения «Колумбии». Но вы правы в одном – мы обсуждаем любые варианты. И обсуждаем их с теми, кто хочет помочь нам в этом деле.
Получилось достаточно дипломатично – шеф одобрил бы.
К Адамски подошел официант, и он заказал минеральную воду. Дождавшись, когда Дэйв освободится, Маринин заметил:
– Получается, вы уверены, что я могу чем-то помочь… Что ж, вы не ошиблись. Я действительно могу помочь. Я могу заверить и вас, и ваше руководство, что в случае необходимости наше космическое агентство способно организовать спасательную экспедицию и забрать экипаж «Колумбии» с орбиты.
Адамски не поверил своим ушам.
– Но как?! – вскричал он, потом смутился и добавил гораздо тише: – Я не очень хорошо знаю вашу космическую программу, но, насколько мне известно, у вас был всего один корабль, который способен выполнить подобную миссию. Это «Буран», а он сейчас не летает в космос.
Маринин как-то так подвинулся, что взгляд его оказался направлен не на собеседника, а на рекламную панель, установленную у поворота на автостоянку. Это было не совсем вежливо, но Адамски быстро понял, почему русский журналист не хочет смотреть ему в глаза – разговор предстоял непростой и, выходит, сам Маринин находился в затруднении, не зная, какие слова подобрать, чтобы не сказать больше, чем это возможно, но в то же время не навредить, не разрушить установившееся доверие.
– «Буран» не летает, – признал русский журналист. – Он красив, но слишком дорог и не отвечает современным задачам развития пилотируемой космонавтики. Если бы мы продолжили делать шаттлы, то подозреваю, раньше или позже столкнулись бы с теми же проблемами, которые встали перед вами сегодня. Мы предпочитаем другой путь. И на этом пути добились уже немалых успехов… Не уверен, помните вы или нет, господин Адамски, но у вас когда-то был такой неплохой писатель – Мартин Кэйдин. И у него был неплохой роман «В плену орбиты». Его издавали в Советском Союзе лет сорок назад. Не помните? Жаль, хороший роман. И вот в этом романе описывается, как на орбите застревает капсула «Меркурия» с астронавтом. Отказала тормозная установка. И ему на помощь готовят к старту находившийся тогда на стадии конструкторской проработки корабль «Джемини». Ситуация не совсем совпадает с нынешней, хотя в пророческом даре Кэйдину не откажешь. Случилась всё-таки такая чертовщина, – Маринин помолчал, разглядывая рекламный плакат. – Но оригинальность не в этом. Оригинальность в другом. Первым на помощь «Меркурию» приходит не американский коллега на «Джемини», а советский космонавт на «Востоке». То есть совершенно неожиданно и втайне от всего мира СССР запускает новый корабль с целью спасения иностранного гражданина, попавшего в беду. В те времена, если вы помните, программа «Восток» имела военное значение и была засекречена, но я могу гарантировать, что в случае такой вот трагической ситуации советское правительство поступило бы именно так, как описывает Кэйдин. Очень часто мы, русские, и вы, американцы, становимся врагами, но небу над головой, – Маринин для наглядности поднял руку и пошевелил пальцами, – до наших разногласий нет никакого дела. Оно просто смотрит и ждет. И если мы не научимся ладить, если не сумеем вытаскивать друг друга из передряг, когда-нибудь оно уничтожит нас.
– Я не понимаю, – пробормотал Адамски в растерянности. – Я не понимаю, о чем вы говорите. Почему оно уничтожит нас?
– Потому что время жизни любой цивилизации ограничено, – пояснил Маринин терпеливо, словно с ребенком разговаривал. – Хотите конкретики? Ну свалится завтра комета – и нет нас с вами. Это неважно, важно другое. Мы люди, Дэйв, и мы должны помогать друг другу при любых обстоятельствах. А уж когда речь идет о таком деле, как завоевание неба, то и подавно. Так вот, я не могу, просто не имею права, сейчас рассказывать вам подробности, но обещаю, что если НАСА или Белый дом прямо и недвусмысленно обратится к нашему правительству с просьбой о помощи, мы рассекретим одну нашу очень перспективную разработку.
Адамски почувствовал, как кровь прилила к лицу. Он сжал кулаки и даже привстал со своего места:
– Черт возьми! А почему бы вам этого не сделать прямо сейчас? Если у вас есть возможность снять наших ребят с орбиты, сделайте это прямо сейчас!
Маринин вздохнул, отвернулся от плаката и ответил очень раздельно, очень спокойно:
– Потому что мы всё еще думаем, что у вас получится. Может получиться…
26 января 2003 года, околоземная орбита, высота 278 километров
Браун подергал Андерсона за штанину, и тот понял, что на любование красотами Земли больше нет времени и пора приступать к работе.
Он чуть присел, оттолкнулся и медленно поплыл от лестницы вниз (или всё-таки вверх?) к пробоине в крыле и к Земле, занимавшей всё обозримое пространство над головой.
Браун следил за полетом и в нужный момент ухватил спутника за ноги, давая ему опору. Андерсон повис в пространстве между створкой грузового отсека и крылом, в руках у него была «затычка». Казалось бы, что проще – сунул мешок в пробоину, подоткнул, распределяя набитые детали внутри крыла, между лонжеронами, и можно возвращаться за мешком с водой. Однако сила действия равна силе противодействия, что в космосе особенно ощутимо, а потому надо рассчитывать каждый свой жест, каждое телодвижение.
Андерсон осторожно вытянул руки и стал заталкивать мешок в пробоину. Теперь он видел пластины теплозащиты вблизи – вплоть до мельчайших деталей. Обратил внимание на сеть трещин, покрывающих соседние с пробоиной пластины, – если они рассыплются при снижении в атмосфере, шаттл не спасет даже чудо. И всё-таки Андерсон продолжал работать, потому что на него надеялись друзья, его ждали на Земле родные и сослуживцы – он очень хотел вернуться к ним.
Мешок застрял. Андерсон посмотрел себе под ноги. Шлем Брауна хорошо отражал свет, и вместо лица товарища подполковник увидел самого себя. Впрочем, к подобным эффектам он давно привык, и просто сделал рукой характерный жест, показывая Брауну, куда нужно отклониться, чтобы обеспечить устойчивость на следующем этапе работы. Тот немного поменял позу, и теперь у Андерсона появилась возможность прилечь на крыло и затолкнуть упрямый мешок.
