В глазах старика играли лукавые искорки.
– А Церберы? – напомнил он. – Те, что хотят разрушить вселенную? Они мне не нравятся. С ними надо что-то делать.
– Но что? – спросил Гэри. – Они так сильны. Когда мы вернемся, от города Инженеров останется только груда развалин.
Старик степенно кивнул в знак согласия, но из-под полуприкрытых век выпрыгивали бесенята.
– В нашей истории бывало подобное. Находились желающие попрать народы и навязать им свою волю. Но всегда появлялся кто-то, кто разрушал их планы. Кто-нибудь изобретал более мощное оружие, и они исчезали навеки. Их имена и дела покрыты пылью забвения, а человечество, которое они хотели уничтожить, давно забыло их.
– Я только не понимаю, как… – начал Гэри, и тут его осенило. Он шлепнул себя по колену и завопил от восторга. – Ну конечно же, – орал он, – у нас есть оружие. Оружие, которое уничтожит их. Это энергия пятимерного пространства!
– Да, у вас есть оружие, – подтвердил старик.
– Но это же варварство, – запротестовала Кэролайн.
– Варварство! – воскликнул Гэри. – А смотреть спокойно, как Церберы крушат вселенную, чтобы потом захватить галактику за галактикой, всю новорожденную вселенную. Это не варварство? Дать им приспособить ее к своим нуждам и прихотям? Позволить им превращать в рабов любую новую жизнь, которая разовьется на остывающих планетах? Дать им возможность стать властелинами вселенной?
– Ты прав, нам нужно спешить, – согласилась Кэролайн. – Мы должны вернуться. На счету каждая минута. Мы еще успеем спасти вселенную и уничтожить Церберов.
Она в нетерпении вскочила с места.
Старик запротестовал:
– Вы так быстро уходите? Вы не останетесь пообедать со мной? И не расскажете еще о крае вселенной? Или, если хотите, я расскажу вам кое-что интересное; я уверен, вам будет очень приятно это услышать.
– Может, нам задержаться еще немного? – нерешительно предложил Гэри.
– Нет, мы должны идти, – отрезала Кэролайн.
– Послушайте, а может, вы отправитесь с нами? – спросил старика Гэри. – Вы бы нам очень пригодились. Мы были бы рады. Ваши знания могли бы помочь нам в сражении.
Старик отрицательно покачал головой.
– Я не могу, – сказал он. – Ведь вы можете оказаться и правы. Вдруг я всего лишь тень – очень материальный призрак, но всего лишь призрак реальности. Вы смогли прилететь ко мне, но я не могу отправиться к вам. Покинув планету, я могу обратиться в ничто. – Тут он замялся. – Но кое-что заставляет меня подозревать, что я не тень… что все это реальность, что история Земли будет такова, как она изложена в моих учебниках.
– Что же это? – спросил Гэри.
– Вот этого я не могу вам сказать, – сказал старик.
– Может, нам удастся вернуться сюда и еще раз встретиться с вами после того, как все кончится? – предположила Кэролайн.
– Нет, дитя мое, – ответил он, – Вы никогда не вернетесь. Наши пути не могут встретиться. Вы – начало, я – конец. Я горд, что я, последний человек на Земле, смог помочь вам – первым.
Они надели шлемы и направились к двери.
– Я провожу вас до корабля, – сказал старик. – Я мало теперь гуляю из-за холода и разреженного воздуха. Видно, старею.
У них под ногами заскрипел песок, и над пустыней с завыванием, похожим на увертюру вечности одряхлевшей Земли, пронесся ветер.
– Я живу среди призраков, – говорил старик, пока они шли к кораблю, – призраков людей, событий, великих идеалов, созданных могущественной цивилизацией. Наверное, вас удивляет, что я так похож на привычных вам людей? Наверное, вы думали, что люди будущего превратятся в однобоких уродцев: в огромный, массивный мозг, потерявший способность передвигаться, или в сгусток чувственных ощущений, меняющихся от любого дуновения ветра, или в заумных философов, или, что еще хуже, в серых реалистов? Но мы избежали всего этого. Мы всегда сохраняли гармонию. Мы твердо стояли на Земле, хотя мечты всегда несли нас ввысь.
Они подошли к кораблю и остановились у входа. Старик протянул руку в сторону металлических строений:
– Это был самый величественный Город, когда-либо построенный Человеком, – сказал он. – Слава этого Города дошла до самых далеких звезд, до самых отдаленных галактик. Об этом Городе с благоговением рассказывали путешественники. Здесь шла торговля со многими солнечными системами, и корабли из межгалактического пространства приземлились здесь. А теперь он превращается в прах и руины. Скоро пустыня поглотит его, и ветер пропоет над ним панихиду, и лишь животные будут рыть свои норы среди его развалин.
Он повернулся к ним, и пророческий свет зажегся в его глазах:
– Такова судьба городов, – сказал он. – Но Человек – это совершенно иное. Человек идет дальше и дальше. Он вырастает из одних городов и строит себе другие. Он вырастает из одних планет и ищет себе новые. Он создает новые и новые миры и когда-нибудь он станет властелином вселенной. Но ему не избежать и поражений. Наступят времена, когда будет казаться, что все безвозвратно потеряно, что Человек снова скатился к первобытной дикости и невежеству. Времена, когда путь будет казаться слишком тяжелым и цена слишком высокой. Но Человека всегда будут манить звезды и дерзкий вызов далей, и яркий свет идеалов в вышине. И Человек всегда будет идти вперед, раздвигая любые пределы.
Старик повернулся и пошел назад. Он ушел не попрощавшись, оставляя за собой маленькие, осыпающиеся следы на песке.
Черный туннель сквозь пространственно-временное колесо кончился; они снова вошли в обычное пространство.
В обычное, да не то.
Склонившись над пультом управления, Гэри услышал сдавленный недоуменный возглас Кэролайн: «Что-то не так!»
Под ними не было величественного, простирающегося от горизонта до горизонта города. Вместо трех ослепительно голубых солнц планету освещало одно тусклое красное светило, чьи лучи были так слабы, что на него можно было смотреть без опаски, и при этом казалось, что сквозь слой раскаленных газов видна его поверхность.
Здесь не было военной флотилии Церберов, не было и отчаянно защищающихся кораблей Инженеров… Здесь вообще не было войны.
В этом мире царило спокойствие… абсолютное и безмятежное спокойствие. Это была безмятежность мира, в котором или никогда ничего не происходило, или все давно миновало, подумал Гэри.
Вся поверхность планеты была, как коростой, покрыта какими-то грязными пятнами даже не серого, а какого-то неопределенного цвета: она была похожа на страничку из детской книжки-раскраски, по которой ребенок небрежно размазал акварельные краски.
Что-то произошло, подумал про себя Гэри. Он почувствовал, как от страха у него по спине забегали мурашки.
