– Посмотрим, на что они пригодны, – буркнул Карабанов.
Внимательно слушавший их обсуждение Курбонбердыев сказал восхищенно:
– Вы оба, наверное, отлично знаете тактику горной войны. В альпийских войсках служили?
– Ща! – подполковник фыркнул. – Михаил командовал разведбатом в
Чехословакии, а я – и вовсе подводник. Так что горы для нас – полная экзотика.
Они посмеялись, хотя смех получился не слишком веселый. Потом командир
«Финиста» осторожно поинтересовался, не известна ли таджикской контрразведке банда, которой командует странная личность в черном плаще.
– Знаем такого, сидит высоко в горах, никогда свой капюшон не снимает, – сразу ответил Абдулло. – Его называют Саре-Сиях, то есть «черная голова». В боевых действиях активности не проявляет, поэтому мы на него не обращаем особого внимания.
– Где он сейчас?
– По последним данным, банда ушла на восток к хребту Зулумарт, куда-то в район озера Каракуль. Это совершенно безлюдные места, там высота больше пяти километров.
– Не зря он там шляется, – задумчиво проговорил Сергей. – Этого Саре-Сияха необходимо взять. Желательно живьем.
Абдулло возразил: дескать, сейчас на очереди более важные дела.
Подполковник молча кивнул. Он вообще не имел привычки спорить, а просто делал то, что считал нужным, Вот и сейчас Сергей решил, что займется фурбеном, как только покончит с бандой, захватившей Равиль-Тепе. Он не сомневался, что инопланетянин забрался высоко в горы, чтобы завладеть приемопередатчиком, который был замурован именно в тех краях.
В темноте они окончательно изучили поля боя, выставили наблюдательные посты, направили к вражеским позициям разведчиков, которые вскоре вернулись, принеся троих «языков». Оба снайпера – Барханов и Фомин, – немного передохнув с дороги, устроились на возвышенностях и, периодически меняя огневые точки, всю ночь работали по лагерю оппозиции, перестреляв не меньше двух десятков зазевавшихся басмачей. От таких потерь в неприятельском становище началась паника: боевики шарахались от любого шороха, то и дело открывали беспорядочную пальбу по каждому подозрительному кусту, чем резко увеличили количество убитых среди своих.
Подводя итоги разведки, Сергей твердо заявил: без вертолетного десанта провозимся лишние сутки. Курбонбердыев же переговорил по рации со своим министерством, после чего обнадежил, что вертолеты будут непременно. И действительно, уже в четыре часа утра командира «Финиста» разбудили, чтобы доложить: на укромную площадку в полусотне километров отсюда приземлились два транспортно-боевых Ми-8 узбекской авиации. Машины такого типа брали на борт две дюжины вооруженных бойцов и вдобавок имели под крылышками пусковые контейнеры неуправляемых ракет. – А при чем узбеки? – не понял спросонок Сергей. Полковник Ярматов объяснил, что правительство соседнего Узбекистана крайне озабочено угрозой исламского фундаментализма, а потому негласно поддерживает Душанбе в войне против оппозиции. Пехоту соседи присылают нечасто, зато их авиация работает постоянно и очень эффективно.
Поднятые по тревоге два взвода – республиканский спецназ и горные стрелки Панаева – погрузились в автобус и отбыли на вертолетную площадку. За полчаса до рассвета шум мощных винтов возвестил о высадке десанта на том берегу реки.
Немедленно заговорили минометные и гаубичные батареи, засыпавшие осколочно-фугасными снарядами опорный пункт боевиков на подступах к мосту и укрепленный лагерь за рекой.
Силы противника были беспорядочно разбросаны на солидной площади. Это не имело бы принципиального значения, доведись Салмону отражать атаку слабоподготовленных таджикских солдат, но в бою против элитарных войск такая схема обороны означала верную гибель. Массированный удар пехоты и бронетехники, наносимый сразу с нескольких направлений, развивался стремительно, у басмачей не оставалось времени для переброски подкреплений на атакованные участки – тем более что дорогу резервам загородила стена минометных разрывов.
Сборная команда Панаева навалилась с тыла, перебив и повязав охрану моста.
Батальон Ярматова при поддержке «Финиста» обрушился на сотню переправившихся через реку боевиков, подавил огнем и неуклонно оттеснял к бурно несущейся воде.
Не дожидаясь, пока будет покончено с этой частью банды, Каростин бросил в прорыв подвижный резерв, посадив на броню разведвзвод Фозиярова. Восьмиколесные стальные коробки полным ходом ворвались на мост, мигом оказались на той стороне и, развернувшись в боевую линию, устремились к лагерю, где метались под артобстрелом басмачи Салмонаки. Над лагерем кружили оба Ми-8, поливавшие скопления боевиков НУРСами.
Очень понравилось Сергею, как деловито и со знанием дела действовали разведчики. Стреляли они экономно, короткими очередями, но наверняка. Когда взвод ворвался в лагерь, начался сумбурный и беспощадный бой, то и дело переходивший в рукопашные схватки. Покинув свою «Рысь», подполковник вспомнил бурную молодость, стрелял из верной «Гюрзы» и чудесного маленького пистолета-пулемета «Вепрь», швырял гранаты, работал ножами и лопаткой. Басмачи пытались сопротивляться не дольше получаса, потом дрогнули и пустились наутек, бросив раненых и тяжелое оружие. Они стремились уйти в горы, но вертолеты и бронетехника преследовали бегущих, расстреливая и вынуждая сдаваться.
Примерно через три часа все было кончено. Банда прекратила существование, правительственная армия вновь заняла Равиль-Тепе, а две роты отправились на прочесывание местности к востоку от кишлака. Во второй половине дня завершился предварительный подсчет потерь – своих и чужих. Всего было убито около девяноста басмачей, включая моллу Салмона, чуть меньше попало в плен. Успех оказался настолько оглушительным, что в Душанбе не сразу поверили рапорту
Курбонбердыева, два министра – обороны и безопасности – требовали подтвердить результаты боя. Абдулло, блаженно улыбаясь, снова и снова повторял в микрофон полевой рации: враг разгромлен, наступление на столицу республики сорвано.
Вскоре часовой доложил, что прибыл еще один иностранец, уверяющий, что командир Каростин будет рад видеть его. Сергей взглянул на нежданного визитера и удивился, потому что не надеялся вновь его увидеть. Демьяненко, тоже узнавший гостя, даже пропел с угрожающей улыбочкой:
– Ты бачь, отец-командир, кто к нам пожаловал. Це ж сам мусыо Гастон.
– Салют, Серж, – невозмутимо сказал лжефранцуз.
– И тебя туда же, – согласился подполковник. – Ну-ка, братцы, ступайте погулять. А ты, Атилла, останься, если хочешь со своим хобби пообщаться.
