Они оба говорили громко, но никто не обращал на это внимания, ветер дул так упорно, что приходилось его перекрикивать. Люди шли, не обращая внимания на очевидные изменения, но Анечка заметила, что в их движении появилась упорядоченность, которой не было раньше, – они пересекали улицу только по переходам, никто даже не думал шагнуть на красный свет, машины ехали, не нарушая рядности.
– Я никогда раньше такого не чувствовала, – призналась Анечка.
– Просто запрещала себе. Эти, – Сергей бросил взгляд вокруг, – чувствуют то же, но запрещают себе осознавать свои чувства.
– Почему?
– Этого я понять не могу.
Анечка задумалась лишь на миг, прежде чем взять его за руку. Ей вдруг показалось, что от всех остальных людей их действительно отделяет невидимая стена, будто прохожие и машины – всего лишь герои черно-белого фильма, а она сама, Сергей и оживший город на этом же экране видны в цвете.
Сергей с готовностью сжал ее ладонь.
– Мы все в кино! – Она рассмеялась.
– Чувствуешь, да? Нужно только поймать состояние, и тогда ты словно переходишь границу. Иногда я выходил так далеко, что люди переставали меня замечать.
– Честно?
– Да. Сегодня такой день. Можно попробовать. И ментов не бойся, они все в другом фильме.
– Так ты знаешь, что меня ищут? – удивилась Анечка.
– Конечно. Но фоторобот, который показали по телику, на тебя совсем не похож. Не грузись. Если бы я не нашел растрепанную девушку в парке с флейтой в руках, никогда бы не подумал, что речь о тебе.
– Там и про флейту говорили?
– В основном про нее. Но я проверил – все вранье. Никакой это не антиквариат. Самая обыкновенная дудка.
– Значит, ты веришь, что я не сделала ничего плохого?
– Конечно! – улыбнулся Сергей.
Держась за руки, они двинулись по тротуару, люди расступались, но никто ни разу не оглянулся. Наконец они достигли площади Труда.
– Меня еще никогда так не разносило! – Анечка прикрыла глаза и закружилась на месте. – Как будто я пьяная. Если сейчас раскину руки, то смогу полететь.
Люди равнодушно проходили мимо.
– Не надо. – Сергей крепче сжал ее повлажневшую ладонь. – Ветер сильный, с непривычки унесет далеко. И мне без тебя будет скучно.
– Мне тоже. – Анечка открыла глаза. – Но ты ведь меня найдешь?
– Обязательно! Давай зайдем в переход, я хочу показать тебе, как резко меняется ощущение от разных стихий.
Она направилась к лестнице, отпустив его руку, но Сергей догнал и снова сжал ее ладонь.
– Нельзя отпускать, – серьезно сказал он. – А то потеряемся и найдем друг друга только к утру. Нас разнесет в разные фильмы.
Анечка поверила – решила полностью доверять ощущениям.
В переходе было сумрачно и сыро, вода здесь имела большую власть, чем ветер. Свет падал сверху вертикальным столбом.
– Похоже на телепорташку в компьютерных играх, – пригляделась Анечка.
Частички пыли делали световой поток вполне материальным. Анечку начало отпускать, она даже почувствовала легкую пустоту в душе, как с похмелья.
– Здесь все чувствуется по-другому, – прошептала она.
Навеянная ветром эйфория угасала, как пламя, накрытое колпаком. Говорить громко уже не хотелось.
– Это вода, – объяснил Сергей. – Ты никогда не уходила в глубину с аквалангом? Там власть тишины и спокойствия, мир отсутствия ветра.
– Но мы ведь не под водой.
– Это не важно. Вода совсем близко, вот тут, за стеной.
Анечка только теперь обратила внимание, что прямо напротив арки, выводящей из перехода, – глухая стена, тоже сделанная в форме арки. Сергей постучал в стену рукой.
– Прямо за этими камнями Крюков канал.
– А зачем так? – насторожилась Анечка. – Какой-то вход в никуда. Или выход?
– Еще не знаю. Скорее всего так сделали случайно, но пироксилин тоже получился случайно, хотя это не помешало ему стать взрывчаткой. Возможно, и у этой арки есть какое-то неизученное свойство.
– Какое?
– Не знаю, но оно обязательно есть. Любой предмет, существующий в пространстве, так или иначе его структурирует. Но самое главное в том, что он структурирует психику, вводит человека в определенное состояние. Как музыка – минорный или мажорный аккорды имеют на психику разное действие, а ведь это только колебания воздуха разной частоты. Если понимать суть вещей, можно предсказать, какая структура какое состояние вызовет.
Анечка вспомнила про теорию частотного влияния лептонных структур и удивилась, как близко подошел Сергей к знаниям Института.
Они поднялись по ступеням, и морской ветер снова принялся мягко шуршать в ушах. Опять захотелось говорить громко. Яркое низкое солнце и холодеющий воздух создавали ощущение нереальности происходящего. Казалось, город действительно ожил и теперь готов выполнять команды того, кто это понял.
– Ты добрый волшебник, – сказала Анечка то, что уже давно хотела сказать.
– Что? – не понял Сергей.
– Мне дядя в детстве рассказывал сказку о добром волшебнике по имени Ветер. Он всегда приходит на помощь, если его позвать звуком дудочки.
– Правда? – улыбнулся Сергей. – Мне нравятся такие сказки.
– А я тебе нравлюсь? – Анечке показалось, что можно спросить вот так, напрямую.
– Очень, – чуть смутился он. – Теперь понятно, почему ты в парке играла на флейте.
– Да. И все получилось, как в сказке.
– А у этой истории добрый конец?
– Конечно! – улыбнулась Анечка. – Разве бывают сказки с плохим концом?
– Встречаются, – вздохнул Сергей. – Например, «Эгле – королева ужей». Кстати, она написана на берегу Балтийского моря.
– Тьфу на тебя! – шутливо нахмурилась Анечка. – Наша сказка будет со счастливым концом.
Они остановились у края дороги, и машины тут же услужливо замерли, повинуясь указанию светофора.
– Тогда вперед! – Сергей потянул Анечку за руку.
Они выскочили на набережную и спустились по короткой лесенке к Крюкову каналу. Из гранитной стены у самой воды торчало мощное чугунное кольцо.
– Чувствуешь, какая разница? – спросил Сергей, присев на корточки. – Вода и ветер словно враги.
– Да, – согласилась Анечка.
В зеленой глубине еле заметно шевелились водоросли. Вода в канале не текла, она замерла в неподвижности, даже рябь превратилась в стоячие волны. Ветер с залива гнал реку вспять.
– В воде тоже есть сила, – негромко сказал Сергей. – Но в отличие от ветра более чуждая человеку.
– Ветер мне нравится больше, – призналась девушка.
– Мне тоже.
Сергей ловко взобрался на парапет набережной и подал Анечке руку.
– Залезай сюда, я тебе кое-что покажу.
Она вскарабкалась на прогретый солнцем гранит. Канал убегал вдаль, как сверкающая дорога, над ним изогнулся мостик, срезая перспективу пространства: за ним только небо, а по бокам – дома. Рамка огромной картины.
