Фриц Лейбер - Странник

— Я часто задумываюсь над тем, что является ответом на загадку сфинкса: — что утром ходит на четвереньках, в полдень — на двух ногах, а вечером — на трех? Это не человек, а видимое перед Собачьей Звездой созвездие Ориона, восход которого сигнализировал о разливах Нила.

При последних словах голос его задрожал, голова упала на плечо. Кеттеринг позволил женщинам отвести себя наверх. Барбара с удовольствием заметила, что старец опирается на ее плечо значительно сильней, чем на плечо негритянки, и подумала, что, пожалуй, она знает, почему вечером думаешь о трех и даже о четырех ногах.

Девушка и негритянка уложили старика в постель в темной спальне, еще более огромной, чем кухня. Эстер вытащила что-то из-под подушки и спрятала в выдвижную полку. Однако через мгновение она раздумала и показала Барбаре предмет, который хотела спрятать.

Это была изящная, довольно большая кукла с кудрявыми черными волосами, одетая в черное кружевное платье, черные чулки и длинные черные перчатки.

— Под полуднем следует понимать полночь, — с трудом пробормотал Коллинс Кеттеринг.

Эстер поверх куклы посмотрела на черные сапоги Барбары, на ее кудрявые черные волосы, на черный комбинезон и улыбнулась.

Барбара, несмотря на усталость и тревогу, тоже не смогла сдержать улыбку.

Пол смотрел через ворота Вандерберга-Два на майора Хамфрейса. Рядом с Полом стояла Марго, держа на руках Мяу, десять остальных членов симпозиума толпились за ними. Фиолетовые и оранжевые огоньки мигали на серебристой металлической сетке вокруг контуров их теней.

Точно такие же огоньки мигали и на водах Тихого океана, где Странник, стоявший до этого высоко в небе, уже начинал опускаться к спокойным водам. На его диске продолжал сиять знак, который Рама Джоан назвала мандалой. Но по мере того как планета вращалась, желтое пятно на западной части Странника увеличивалось, а пятно на восточной части уменьшалось. Странник заливал своим светом поросшее низким кустарником побережье, отчего на седеющем небе звезды казались с трудом различимыми.

Вездеход, на котором майор Хамфрейс съехал с плоскогорья Вандерберга-Два на дно оврага, продолжал ворчать, и его фары светились по-прежнему ярко. Один из двух солдат, которые приехали с майором, сидел за рулем, другой сопровождал офицера к воротам.

Часовой стоял у темного входа в сторожевую башню и внимательно следил за приближающимся майором. Его автомат целиком находился в тени, и только на стволе блестело фиолетовое пятно.

Глаза офицера и опущенные уголки рта делали его похожим на старого учителя, но, присмотревшись, можно было заметить, что его лицо выдавало такое же состояние духа, что и лицо часового: напряжение, под которым крылся страх!

Интеллигентное симпатичное лицо Пола приобрело решительное выражение: он чувствовал себя ответственным за всех.

— Я надеялся, что приедете именно вы, господин майор, — сказал он. — Это убережет нас от хлопот.

— Вам повезло, потому что я приехал сюда вовсе не из-за вас, — резко ответил офицер, а потом поспешно добавил: — Несколько наших из Лос-Анджелеса приехали до того, как прибрежное шоссе было разрушена Мы рассчитываем, что другим удастся добраться сюда через долину по шоссе через горы Санта-Моника или через Окснард. В противном случае мы привезем их сюда вертолетом — особенно этих, из Калифорнийского университета. Пасадена лежит в развалинах после второго землетрясения.

Хамфрейс неожиданно замолчал, сморщился и потряс головой, словно злился на себя за то, что разболтался. Через мгновение он уже продолжал, не обращая внимания на восклицание ужаса, которое невольно вырвалось у стоящей позади Пола группы людей.

— Ну, Пол, я спешу. Я не могу терять ни минуты. Почему ты не пришел к главным воротам? Конечно, я узнаю мисс Гельхорн, — он легко поклонился Марго, — но кто эти остальные?

Он окинул внимательным взглядом собравшихся у ворот членов симпозиума, подозрительно задержав взгляд на буйной бороде Хантера.

Пол заколебался.

Брехт, который со своей лысиной и очками с толстыми стеклами выглядел словно современный Сократ, откашлялся и уже хотел было рискнуть и сказать, что они все подчиненные мистера Хегболта. Он считал, что это именно одна из тех ситуаций, когда нужно блефовать.

Но он раздумывал на долю секунды дольше, чем было нужно. Додд протиснулся вперед, стал между ним и Войтовичем и добродушно посмотрел на майора. Уверенный в себе, он улыбнулся в коротко подстриженные усы и сказал с апломбом опытного адвоката:

— Мы — члены южнокалифорнийской секции, объединяющей исследователей метеоритов и неопознанных объектов. Я секретарь этого общества. Получив письменное согласие от владельца и согласие вашего командования, мы организовали во время затмения симпозиум в пляжном домике Роджерса.

Брехт тихо застонал.

Майор окаменел.

— Так-. — еле выдавил он из себя, — значит, вы фанатики летающих тарелок?

— Да, — с умильной улыбкой кивнул Додд. — Только я очень прошу — не фанатики, а исследователи!

Неожиданно что-то потянуло его назад, и мужчина уперся пятками, чтобы не упасть. Это Рагнарок беспокойно дергал за поводок.

— Исследователи? — с недоверием повторил офицер, приглядываясь к собравшимся так, словно хотел проверить у всех документы (такая мысль, по крайней мере, мелькнула у Пола).

— Во время землетрясения их автомобили оказались засыпанными, — вмешался немедленно Пол. — Кстати, то же случилось и с моим, господин майор. Без помощи этих людей ни я, ни мисс Гельхорн никогда бы не добрались сюда. Им некуда идти. К тому же у одной из женщин был сердечный приступ, а с нами еще и ребенок.

Взгляд офицера остановился на Раме Джоан, которая стояла за Хантером. Женщина вышла вперед, серьезно улыбнулась и слегка поклонилась — майор увидел фрак и золотисто-рыжие волосы, спадающие на плечи. Анна, с такими же волосами, заплетенными в косички, подошла к матери. Мать и дочь в таинственном свете Странника казались столь же изысканно-прелестными, как иллюстрации Обри Бердслея к ежеквартальнику «Желтая Книга».

— Это я — тот ребенок, — холодно сказала Анна.

— Понимаю, — майор быстро кивнул головой и отвернулся.

— Пол, — поспешно обратился он к Хегболту, — мне очень жаль, но Вандерберг-Два не может предоставить убежище всем жертвам землетрясения. Мы обдумали ситуацию, и наше решение не подлежит обсуждению. Мы проводим здесь важные исследования, и в настоящей ситуации мы должны предпринять дополнительные меры предосторожности.