Анри повернулся на бок и приподнялся на локте.
– А кстати, дядька, что там за история с этим байкером и толстым монахом-революционером?
– Да какая там история, – отмахнулся Слава. – Сэд попросил записку передать, они вроде вместе революцию затеяли, подпольщики долбанные. Я и передал. Все.
– Мог бы и предупредить, – пожурил Анри.
– Зачем? – не понял Вячеслав.
– Совсем дурной, беспредельщик? – выпучился француз. – Мы ведь не чужие люди. Путешествуем вроде вместе… Нет? Или ты считаешь, что остальных общие проблемы не касаются.
– Почему? – пожал плечами тот. – Жанна знала.
Француз одним движение поднялся на ноги. Поглядел на автоматчицу, та слегка кивнула. Анри демонстративно повернулся к Эл:
– Нет, ты видела? Нас тут за людей не считают. Дискриминация какая-то.
– Хватит уже, – поморщился Слава. – Мы в дерьме по уши, а он все шутит.
Анри сверху вниз посмотрел на беспредельщика, произнес торжественно:
– По этому поводу вторично предлагаю показательно повеситься. Кстати, представь себе рожу этого толстяка… Как бишь его? Отец Юрий? Вот заходит этот Юрий утром вести нас на казнь, а мы висим здесь в рядок синие, обгадившиеся, с языками наружу. Мертвые, но злорадно улыбающиеся и фиги показываем окостенелыми пальцами. Вот он, поди, разозлится-то.
Жанна заулыбалась. Даже Эл тихонько хихикнула. Только Вячеслав продолжал зло играть желваками. Он хотел ответить, но в замочной скважине завозился ключ.
Дверь отворилась. Вошел негр, за его спиной мелькнула фигура монаха, не брата Бориса, другого. Монах поспешно закрыл дверь. Запер. По коридору с той стороны зашаркали уставшие шаги.
– Ну что, ваше высокопреосвященство? – дурашливо спросил Анри. – Кто нас казнит? Ваш толстяк-повстанец или вы сами снизойдете?
– Никто вас не казнит пока, – устало отмахнулся наместник. – Завтра утром, когда придет этот жирный ублюдок, мы нейтрализуем его здесь. Охрана помогать не станет ни нам, ни ему. Так что там уж кто кого. Если справимся с новой верхушкой, они помогут.
– Кхе, – нарочито кашлянула автоматчица. – Как-то гнило у вас тут все. Каждый сам по себе, и никого за власть или там за идею. А воплей-то было…
– Люди верят в Господа, – устало покачал головой негр. – Только им трудно следовать заповедям и идти к Господу самостоятельно. Им нужен проводник. Этот проводник – я. Посредник между богом и людьми. Бог ведь никогда сам ни с кем не общается. Вспомните Писание… то ангелы Божии, то сын Божий, то пророки, то бредовые сновидения, но никогда ни к кому Бог не является сам. Нужен посредник.
– А сам посредник верит в Господа? – ехидно спросил Анри.
Наместник уселся возле стены и устало прикрыл глаза.
– Смотря в каком смысле. В том смысле, в котором верят они… Зачем? – ответил он спустя время. – Да и как можно верить в то, что создаешь сам?
Он открыл глаза и оглядел сокамерников.
– Завтра наверху нас будет ждать оружие. То, что отняли у вас и пара винтовок. Я не хочу крови, но, возможно, договориться не удастся, тогда…
Негр замолчал и снова закрыл глаза.
– Вы обещаете помочь?
– Я обещаю помочь выйти из этой камеры, – холодно сказал Слава. – Потом мы уедем. Другой помощи не жди.
– И на том спасибо, – тихо пробормотал свергнутый правитель. – А теперь заглохните и дайте спать.
Брат Борис отпер дверь и отступил на шаг в сторону. Отец Юрий посмотрел на него покровительственно. Сатрап. Все они теперь перед ним двери открывают. Псы. Господи, как же это противно. Хотя в этом противном было что-то греющее душу. Был триумф.
– Чего стоишь? Открывай, – распорядился он.
Брат Борис поспешно распахнул тяжелую металлическую створку. Отец Юрий шагнул в полумрак.
– Поднимаемся и выходим, дети дьявола, – говорил он не для заключенных, а для охраны. – Настал час расплаты. Братья ждут вас, дабы свершить суд.
– Настал час расплаты, – весело кивнул сидящий под окном француз. – Дождались наконец.
Он поднялся на ноги и медленно, безобидно улыбаясь, двинулся на святого отца. Спустя пару шагов его отстранил наместник. Этот надвигался без улыбки, с угрозой. В стороне стоял замшевый, наблюдая за всем этим с пренебрежением.
Юрий попятился, спиной натолкнулся на что-то твердое. Первая мысль была, что это широкая грудь брата Бориса. Юрий обернулся и с ужасом понял, что это никакой не брат Борис, а запертая дверь.
Ужас ледяной волной прокатился по спине, замер где-то глубоко в груди, заставляя неистово колотиться сердце. Не успев еще сообразить, что происходит, отец Юрий со страшной силой замолотил по металлу двери.
– Охрана!!! Откройте!!! – Голос его зазвучал страшно. Так кричит загнанный в угол и чующий скорую гибель зверь: зло, бессильно, отчаянно, вкладывая всю любовь к жизни и всю ненависть к смерти и тем, кто ее несет, в этот последний крик.
Где-то за спиной взвизгнула одна из девок. Обливаясь холодным потом, отец Юрий попытался развернуться, защититься. Но не успел…
Что-то резко сдавило шею, потащило в сторону. Он попытался освободиться. Почему-то человек, которого душат, всегда пытается освободить горло, вместо того чтобы попытаться нейтрализовать нападающего.
Когда эта мысль метнулась в голове, сил сопротивляться уже не было. В глазах потемнело. Он вытаращил их, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой темноте, но темнота только сгустилась…
Хрустнуло. Негр отпустил толстого монаха, и тот, словно мешок с картошкой, безвольно повалился на пол. Тихо взвизгнула Эл. Настоятель сплюнул.
– Скотина какая, – пробормотал под нос и выдерживая некий заданный ритм, постучал по металлической двери.
Створка распахнулась почти мгновенно. Открывший дверь монах бледной тенью метнулся в сторону, пропуская недавних смертников.
Первым из камеры выскочил наместник. Слава поспешил следом, краем глаза отмечая, что спутники не отстают. Несколько скачков, поворот. Наместник замер, нос к носу столкнувшись с братом Борисом. Тот отшатнулся. Глаза очумелые, словно наткнулся на что-то, чего ждал, но во что до самого последнего момента не верил.
– Куда? – коротко спросил наместник.
– Оружие на втором этаже, ваше святейшество, – поспешно отчитался брат Борис. – Возле балкона. Там пожарный щит и ящик с песком. Вот в этом ящике…
– Балкон выходит на ту же сторону, что и выход?
– Да, Ваше Свя…
– Что на улице?
– Отец Юрий собрал почти все братство. Братья ждут, когда он выведет вас и чужаков, чтобы…
Наместник отпихнул монаха и быстрым шагом пошел наверх. Не оборачиваясь, бросил:
– Держите дверь. Заприте покрепче и держите на мушке, чтобы никто сюда не вошел.
