- Да... Ладно, идем дальше. - И Валерьен обратился к Деезу: - Мы надеемся на тебя, Деез. Ты доведешь нас до цели.
- Цель уходит и приходит, - сообщил сольпуг. - Долгое шагание не всегда означает, что путь остался позади.
"А ведь он прав, - думал Харвич, глядя под ноги и отшвыривая на ходу самых нахальных лягушек. - Шагать можно и на месте.. и мы, наверное, идем по кругу, вернее, нас ведут по кругу, мы как лошади, вертящие жернов..."
Вдруг между Харвичем и сольпугом вклинилось отвратительное существо, ростом с Дееза, и затопало по тропинке, сопя и отдуваясь. Оно походило на рыбий скелет, на котором кое-где сохранились обрывки кожи тухло-зеленого цвета. Тупая морда гадины, обросшая растопыренной чешуей, почти уперлась в идущего впереди сольпуга, но тот, казалось, не заметил чудовища. Харвич схватился за разрядник, но Валерьен сказал резко:
- Не стрелять!
Харвич вернул оружие в кобуру. Сольпуг остановился, повернулся к чудищу и коротко щелкнул. Скелет смылся. Сольпуг посмотрел на Харвича, и Харвичу показалось, что он различает ухмылку на клювастой физиономии Дееза.
- Человек шумлив, - сказал сольпуг. - Гемитифл ушел. Придут другие. Видящие хорошо.
...Шли долго; тропа становилась все хуже, под ногами захлюпала вода. Люди молчали, а Деез, как размытая неясная тень, двигался впереди, не останавливаясь, не оборачиваясь, спеша...
- Не нравится мне все это, - сказал наконец Валерьен. - Время к ночи, а цели не видно.
Деез, словно только и ждал этих слов, остановился и заговорил:
- Близко - священное. Дарительница ждет. Нужно утро. Именуемое патрульный пост малочисленно. События злы. Здесь будет ночь, и здесь будет ожидание. Место готово, пройдите поворот.
И панцирь сольпуга слился с зеленеющей темнотой, растворился в ней без остатка.
Валерьен обошел Харвича и скрылся за поворотом. Через минуту он вернулся.
- Действительно, место готово, - сказал он. - Есть где поставить палатку.
6.
Маленькая полянка оказалась сухой и гладкой, словно ее нарочно выровняли для удобства людей. Палатка вписалась в окружность, оставив узкую дорожку травы вокруг себя. Чернеющие бастионы вздыбились над легким домиком, чьи-то глаза моргнули в листве - светящиеся, фиолетовые... и шепот сельвы стал невнятным, утратив интонацию угрозы. Ночь пришла молчаливая и серьезная.
- Борис Андреевич, - спросил Харвич, когда они устроились и приготовили ужин, - а как вы думаете, сможем мы втроем задержать ягодников? У них танки, у нас разрядники... и неужели мы станем стрелять в людей?
Валерьен поперхнулся и с изумлением уставился на стажера.
- Харвич, вы это серьезно?
- Что - серьезно, Борис Андреевич?
- Вы всерьез полагаете, что мы станем устраивать перестрелку? Мы должны, конечно, задержать бандитов, но это не значит, что будет пальба. Неужели вы предполагаете, что люди - кем бы они ни были, - не остановят свои дурацкие танки, если мы встанем у них на пути?
- Но ведь они раздавили сольпугов...
- Именно поэтому хорошо бы поскорее с ними встретиться.
Харвич помолчал, соображая. Астахов наблюдал за ним с большим интересом, а потом спросил:
- Винцент, а тебе легко было поверить в разумность сольпугов?
"Да, - подумал Харвич, - когда мне сказали, что я буду проходить стажировку на Беатонте, я смотрел фильмы, читал документы... и не мог поверить, что в подобной скорлупе скрывается разум... то есть я знал, что это именно так, но никак не мог ощутить их разумность..."
- Да, - сказал он, - действительно, Олег, вы правы. И мародеры, конечно, совсем не верят в разумность фаланг. А вы...
- А мы, - сказал Валерьен, - пребываем здесь уже три года. И смогли убедиться не только в разумности местных жителей, но и в том, что во многом и многом нам до них далеко.
- Угу, - подтвердил Астахов, жуя печенье. - Хотя бы эта их логика пресловутая. Можешь себе представить, как это - мыслить одновременно в двух системах логических категорий, и не просто в двух, а в абсолютно разных?
- Не могу, - честно признался Харвич.
- И никто не может, - сообщил Астахов. - Беатонта - загадка для Системы. Но, заметь, все уверены, что непременно должны существовать какие-то логические инварианты, просто их не удается пока обнаружить.
Что-то стукнуло снаружи в палатку. Валерьен открыл вход. В темном проеме показалась клювастая физиономия, и Харвич решил, что это Деез-Седьмой, но Валерьен сказал:
- Здравствуй. Входи. Кто ты?
Сольпуг влез в палатку, шлепнулся на пол, подобрав под себя педипальпы, и стал похож на валун, из которого по какому-то недоразумению торчала живая страшноватая голова.
- Я есть второе явление после Ларьиз-Коди, - затрещал сольпуг. - Я есть желание отвечать. Седьмое явление после Уриант-Деез сообщает: есть точка, где можно понять. Не было раньше.
Валерьен и Астахов слушали его внимательно, и смотрели на него, словно ожидая каких-то жестов - но Коди-Второй собрался в плотный комок, ни одна из педипальп не шевельнулась.
- Мы рады твоему приходу, - заговорил командир. - Меня зовут Валерьен, это - Астахов, это - Харвич, - представил он патрульных. - Ты говоришь, появилась точка взаимопонимания. Что это значит, объясни.
- Объяснить - рано, - сказал сольпуг. - Нужно поймать и ощутить. Спрашивай.
- У нас, конечно, много вопросов, - неторопливо заговорил Валерьен. Но первый - почему мы до сих пор не встретились с теми, кто хочет унести Дающую Жизнь?
- Ответ после ощущения, - сказал сольпуг. - Спрашивай.
- Хорошо, - согласился Валерьен. - Пусть так. Но какого ощущения ты ждешь?
- Ощущение точки должно возникнуть, - пояснил Коди-Второй.
- Круг, - сказал Астахов. - Меняй тему.
Тогда Валерьен спросил:
- Почему вы, сольпуги, понимаете нас, людей, а мы вас далеко не всегда можем понять?
- Вопрос задан был, - сказал Коди. - Живущие в месте, названном Научный городок, спрашивают. Разные миры. Разные глаза. Воспринимаем другое. Понятие биогенезис используемо не нами. Понятие социогенез отсутствует.
- Вы говорите жестами, - сказал тогда Валерьен, - и не хотите объяснить нам их смысл. Почему?
- Вопрос задан был, - отрезал сольпуг.
Астахов прищелкнул пальцами и сказал Валерьену:
- На что ты рассчитываешь? Социологи тридцать лет задают им одни и те же вопросы. Какой смысл повторять?
- Подожди, - сказал Валерьен, - здесь что-то новое. Ты же слышишь, он говорит об ощущении, после которого возможен ответ. Какого ощущения он ждет?
- Ощущение точки, - сказал сольпуг.
- Опять круг, - с легким раздражением сказал Астахов. - Чего ты так добьешься?
Но Валерьен продолжал спрашивать.
- У вас есть поэты?
- Леность, действенность, самоуглубленность - различие в тебе подобных. Мы не знаем состояния несоответствия. Есть состояние, названное гомеостаз.
