— Цепь? — удивленно и вместе с тем возмущенно повторила Танела.
Вышел Сеня-очкарик. Поздоровался с Чингизом и Алешей.
— Вместе пойдем? — спросил его Алеша.
— Нет, я отказался, — ответил Сеня. — Раз Танелу не берут, и я не пойду.
— Жаль, — сказал Алеша. — Болотов тоже жалеть будет.
— Болотов пожалеет, — подтвердил Чингиз. — Танела пожалеет.
— Надо поговорить, — сказал Сеня Танеле. — Пойдем к фонтанам.
— Они не работают, — грустно отозвалась Танела.
— Тем лучше, гуляющих нет.
И они отправились в парк перед петровским дворцом. Здесь все казалось унылым: и пустые аллеи без «дам из прошлого», и оголенные трубы фонтанов в зеленоватых бассейнах, и не убранная из них прошлогодняя листва, и пустые скамейки.
Одну из них облюбовали себе.
— У меня есть план, — сказал Сеня. — Я уверен в успехе Сафронова. Несомненно, им удастся поймать примата, ибо они оснащены новой техникой.
— Ну и что же? Они или убьют его, или, что, может быть, еще хуже, захватят живым. Каково ему будет?
— Я узнал о замыслах Сафронова. Он поделился со мной, даже просил содействовать через отца устроиться на работу в Биоинститут и защитить так докторскую диссертацию под названием «Криптозоологический подход к изучению поведения и организма обнаруженных редких особей».
— Вот видишь! Ему организм нужен! Он готов к вскрытию живых существ ради лишней страницы своего опуса.
А ведь приматы, на которых он охотится, те же люди! Как этого не понять!
— Я тоже допускаю, что леший родствен человеку, даже при некотором его внешнем отличии.
— Что же делать? Что делать? — в отчаянии произнесла Танела.
— Здесь и пригодятся мои разведывательные данные, — улыбнулся Сеня.
— Какие?
— Он добивается, как я сказал, профессорской должности в новом Биоинституте под Москвой, к которому имеет косвенное отношение мой отец.
— Так поступай туда! — воскликнула Танела. — Ты ведь тоже готов к защите докторской диссертации. И тоже почти профессор!
Сеня усмехнулся:
— К сожалению, могу стать лишь доктором минераловедческих наук, а никак не биологом. Меня не возьмут.
— Тогда меня возьмут! — решила Танела.
— Кем? — деланно удивился Сеня, словно сам не имел такой мысли.
— Думаешь, поваром? Нет! Я подыщу себе более полезное для наших целей занятие. Ведь институт только еще организуется, штаты набираются. И не только профессорские…
— Да, мне так отец говорил.
— Куда не проникнет мужчина, войдет женщина! — загадочно произнесла Танела и, понизив голос, поведала другу свой план.
Биоинститут в Подмосковье был создан для изучения редких животных. В главном его зале, гордости ученых, было два бассейна с выходящей в зал стеклянной стенкой, как в огромных аквариумах, они разделялись клеткой для крупного животного, которое рано или поздно попадет в нее.
Танела поступила на работу как раз к прибытию первых подопытных экземпляров.
Во двор въехали два гигантских грузовика с наполненными водой контейнерами. Первые обитатели Биоинститута были морские «жители». Наблюдавший их молодой научный сотрудник охотно объяснял новенькой, что зовут его Костя и что работает он с обыкновенными дельфинами.
— Зачем? — удивилась Танела. — Разве их не лучше изучать в дельфинарии у моря? И разве они такие редкие?
— Они нужны здесь для сопоставления с главным объектом. Его привезли в другом контейнере.
— А это кто?
— Неизвестный прежде вид спрута.
— Спрут? Не обычный?
— В том-то и дело. Его обнаружили там, где в море опускалась «летающая тарелка». Есть подозрение, что она оставила там животное в глубине.
— Зачем?
— Это и надо выяснить. Я лично готов предположить, что нам привезли мыслящего спрута.
— Мыслящего? — изумилась Танела.
— Да, словом, инопланетянина! Они вовсе не обязательно похожи на людей. Эволюция морских животных могла дать на другой планете разумное существо, живущее в жидкой среде. Вот почему для сопоставления нам нужны дельфины, наличие задатков разума у которых подтверждается последними исследованиями. Они будто даже общаются со своими исследователями на английском языке. Хотя при их способности воспроизводить и слышать звуки в огромном ультра- и инфрадиапазоне наша человеческая речь представляется им крайне скудной.
— Я что-то слышала об американском ученом Лилли, утверждавшем это.
— Не только он пришел к такому выводу, хотя и вызвал волну скептицизма. У нас в науке всегда так. Вот потому для чистоты эксперимента свои места в двух бассейнах займут дельфины для сопоставления с главным объектом исследования.
— А кто главный объект? Спрут?
— Не только он, но и тот, кто займет место в клетке между бассейнами, которого доставит сюда новый руководитель нашего отдела изучения редких животных.
— Сафронов?
— Вы знаете его? Говорят, въедливый ученый, никогда не уступающий и не отступающий. Учтите, к нему надо обращаться «профессор». Как говорится, «будем посмотреть».
— Да, будет на что посмотреть, — многозначительно заметила Танела.
— А пока посмотрим, как выгрузят наших гостей, — закончил молодой ученый, столь откровенный с новой уборщицей.
Он стал руководить размещением животных.
Для этого крыша зала приподнялась так, что специальная рука подъемного крана могла подать в зал контейнер, который и опустили в бассейн.
Там контейнер раскрылся, и из него выплыли новые обитатели Биоинститута.
Дельфины резко всплыли к поверхности бассейна и были, видимо, рады перемене обстановки.
Спрут, показавшийся Танеле ужасным, неохотно выбрался и сразу заполз на дно бассейна в приготовленную для него нору.
Танела видела, каким взглядом он посмотрел на нее, прильнувшую к стеклянной стенке исследовательского аквариума. Она даже передернула плечами.
Взявшись за ведро и швабру, она вошла в клетку, которую приготовили для «палеоантропоида», как называли весьма по-научному снежного человека, которого отловил и должен был привезти сюда новый начальник исследовательского отдела Биоинститута В.А. Сафронов, уже именуемый «профессором».
Он приехал раньше автофургона с пленником из ленинградских лесов. Его сопровождали опытные участники экспедиции.
По прибытии Владимир Алексеевич отправился осматривать свои владения.
Исследовательский зал с бассейнами и клеткой восхитил его, но неожиданно состоявшаяся там встреча отнюдь не обрадовала. Танелу, да еще с ведром и шваброй, он меньше всего ожидал встретить.
