В его реальности существовало лишь то, что можно потрогать руками или описать законами физики, остальное не принималось к рассмотрению.
Взглянув на табло бортового хронометра, он понял, что настала пора принять какое-то решение. Либо он идёт в рубку, либо…
Дибров встал, бросил окурок в утилизатор и, подойдя к зеркалу, помассировал глаза, чтобы не так бросалась в глаза отёчность век.
Он не мог отказаться от своей жизни только потому, что его сознание вдруг породило нечто не укладывающееся в рамки привычной логики.
* * *
Межпланетный космический корабль «Янус» был построен на базе серийной модели российского военного транспорта «К-209НТ», разработанного ещё полвека назад. «К-209» отлично зарекомендовал себя на внутрисистемных трассах, чья протяжённость не выходила за радиус окружности, равной орбите Юпитера. Это был надёжный, легко управляемый, прекрасно сбалансированный транспортный космический корабль, «рабочая лошадка» дальнего космоса, как любовно именовали его военные пилоты-внеземельники, и нужно сказать, что их оценка не являлась завышенной: действительно, базовая конструкция семисотметрового шасси была так удачно спроектирована, что не претерпела серьёзных изменений за пятьдесят лет серийного выпуска и эксплуатации, а такое «долгожительство» в век научно-технического прогресса говорит само за себя.
Издалека космический корабль был похож на две сложенные вместе человеческие ладони, сжимающие в кончиках пальцев небольшой шарик. Эта аналогия только усиливалась оттого, что броня «К-209» ближе к сферической носовой части была разделена на длинные клинообразные сегменты.
Следуя его узкими коридорами, Дибров поймал себя на мысли, что в аналогичных отсеках военного корабля намного теснее. Капитан знал об этом не понаслышке. Он командовал одним из «К-209» в период так называемого «астероидного кризиса», когда ведущие мировые союзы делили естественные ресурсы астероидного пояса, расположенного между орбитами Марса и Юпитера.
Изменения, внесённые в конструкцию военно-транспортного корабля, принесли на борт функционального «К-209» лишь некоторое подобие комфорта, но они существенно упростили и облегчили быт тех людей, кто бодрствовал на борту во время вахт. Например, взять вращающуюся часть корпуса, размышлял Дибров, пытаясь таким образом отвлечься от тяготивших его проблем. Ранее эта функция бортовых устройств носила чисто военный смысл. Вращение средней цилиндрической части являлось исключительно боевой операцией и включалось лишь непосредственно в момент атаки вражеских истребителей, позволяя бортовым орудийным комплексам ставить более плотную стену заградительного огня и одновременно затрудняя противнику прицеливание по отдельным огневым точкам самого транспорта. Специалисты Евросоюза вывели эту функцию в разряд постоянных, придав ей иной смысл, теперь вращение создавало силу искусственного тяготения в тех отсеках, где бодрствующая часть экипажа проводила две трети полётного времени.
Перейдя из отсеков с гравитацией в зону невесомости, Андрей проплыл по коридору, ведущему в главный пост управления, отталкиваясь от поручней, укреплённых вдоль стен.
Модульный люк раскололся при его приближении на шесть остроугольных сегментов, пропуская Диброва в помещение поста.
Смену Андрею передавала Джоана Лори. Её помощник, Валентин Суханов, бортинженер «Януса», уже куда-то исчез, и его кресло занимал Майкрофт.
— Доброе утро, — произнёс Дибров, вплывая в основной, управляющий модуль. Его дальняя стена имела форму полусферы и представляла из себя огромный обзорный экран, перед которым были смонтированы посты управления, причём их расположение, как и ориентация четырёх кресел, укреплённых в специальных вращающихся ложементах, не имела ничего общего с понятиями верха и низа. Ни «К-209», ни созданный на его базе «Янус» не были предназначены для полётов в атмосферах или посадки на планеты, для этих целей существовали отделяемые модули. Для «Януса» плотные слои атмосферы и сильная гравитация были губительны.
— Для кого утро, а для кого и вечер, — ответила Лори дежурной шуткой, сладко потягиваясь при этом. Она была пристёгнута к центральному креслу и не рисковала улететь от подобного жеста куда-нибудь в сторону огромного вогнутого экрана, на котором немигающим узором застыли россыпи ярких звёзд.
— Где Валентин? — осведомился Андрей, подплывая к её рабочему месту. Уцепившись рукой за подлокотник, он взглянул на Джоану.
— Отпросился у меня поговорить с семьёй, — ответила Лори. — В ближайшие часы ожидается повышение солнечной активности, — пояснила она, — возможны перебои со связью, а у него там какие-то проблемы с отцом. — Дождавшись ответного кивка Андрея, она протянула руку к расположенному перед ней терминалу и, коснувшись сенсора, произнесла: — Восемь часов одна минута локального бортового времени «Януса». Продолжается запись текущих суток. Второй пилот Джоана Лори вахту сдала.
Андрей, в свою очередь, активировал запись бортового журнала.
— Командир корабля Андрей Дибров вахту принял, замечаний нет.
— Всё, мальчики, я пошла спать. — Джоана отстегнулась от кресла, всплыв над ним.
Андрей кивнул ей и привычным движением перевернулся в пространстве. Ухватившись за подлокотник, он позволил чуткому ложементу отреагировать на касание. Тонко взвизгнули сервомоторы, подстраивая угол наклона спинки и подголовника, страховочные ремни скользнули по груди и бёдрам, тихо клацнули замками. Андрей подтянул к себе плавающую в невесомости подле кресла дугу коммуникатора и надел её.
Майкрофт обернулся.
— Привет, командир. Что-то ты сегодня рано проснулся.
— Привет, Хью. — Дибров, чтобы не пускать в голову досужие мысли, тут же включился в процесс работы, и его пальцы засновали по сенсорной клавиатуре командного терминала. — Захотелось принять душ и позавтракать в одиночестве, — наконец ответил он, ощущая при этом внутреннее напряжение. Ложь, даже такая незначительная, была ему неприятна. Он привык к простым и ясным взаимоотношениям.
— С тобой точно ничего не случилось, командир? — переспросил Хью.
— Дурной сон, — вторично попробовал уклониться от ответа Дибров.
Майкрофт скосил глаза, выглянув из-за спинки своего кресла.
— У тебя дрожат пальцы, — как бы невзначай обронил он.
Андрей вторично напрягся, не зная, что ответить. Грубить бессмысленно, говорить правду — глупо, а продолжать развивать данную тему — ещё хуже…
Его замешательство рассеял сам Хьюго. Несколько секунд он сидел с нарочито серьёзным видом, вытягивая шею, а потом всё-таки не выдержал, прыснул.
