— Пора прощаться с колдуном. — Тамир бросила последний взгляд на картину.
Аррамог покосился на гигантскую кошку. — Не забуду пантеру!
— Да, ни ты, ни я не сможем их забыть, даже если очень захотим, — улыбнулась Тамир.
Вслед за Зифоном они шагнули в проход. Когда все вышли, Котфа закрыл дверь. Путники двинулись по подземному коридору, следуя его поворотам и изгибам. Свет от обруча, который нес Зифон, бросал призрачные отблески на морщинистые скалы. Нависающие сталактиты напоминали то гигантские сосульки, то острия кинжалов. Стены отливали синевой.
— Что — то мы не приближаемся к поверхности, а наоборот, опускаемся все ниже, — заметила Тамир.
— Остается надеяться, что дальше проход пойдет вверх. А пока давайте сделаем привал. Впереди коридор как раз расширяется.
Они остановились передохнуть в пещерке поперечником футов в двенадцать. Здесь сталактиты то свисали ровной бахромой, то беспорядочно громоздились, образуя арки, кольца, крючья, завитки. Путники прислонились к трем крупным сталагмитам.
— Напоминает причудливое творение какого — то неистового ваятеля. Может быть, наш друг — колдун приложил здесь руку?
— Полагаю, у колдунов есть дела поважнее, — засмеялась Тамир.
— Это пантера, — сказал Аррамог. — Пантера делает чудеса!
— Очень может быть, — согласилась Тамир, поглаживая мохнатую спинку лаарна, потирая его шею, пока не почувствовала, как расслабились под рукой напрягшиеся мышцы.
— Бывало, одна девчонка тоже гладила меня вот так, и я сразу засыпал, — заметил Котфа.
— Хорошо, — хрюкнул Аррамог. — Свирепая спит. Проснусь мужчиной.
— Ну и организм у тебя! — сказал Котфа. — Представьте, что за неразбериха творилась бы на свете, умей все менять свой пол, как перчатки.
— Она и сейчас творится. Но одно я знаю наверняка: нам всем не мешало бы поспать.
Котфа зевнул. — Я — то с удовольствием, даже без поглаживаний. — Он улегся, подложив под голову мешок. — И пусть мне приснится что — нибудь поприятнее, чем цепь на шее.
Тамир прилегла рядом с Аррамогом, и только Зифон продолжал задумчиво глядеть в потолок. Некоторое время Тамир наблюдала за ним, потом подошла и села рядом.
— Ты устал, — мягко сказала она. — Так последуй же собственному совету и поспи.
— Слишком много мыслей роится в голове. Один погиб, остальным грозит опасность. Один бог знает, что еще может случиться. Трудно даже представить, как далеко тянется этот подземный лабиринт. А ведь это я завел вас сюда.
— Я сам вызвался идти с тобой. Да и остальные — тоже. И потом, я — помощник жонглера. Давай — ка разотру тебе спину. Аррамог от такого массажа быстренько расслабился. Отодвинься немножко от стены.
Тамир встала за спиной у Зифона и положила ладони ему на плечи. Потом принялась растирать шею и спину — сначала легонько, потом все сильнее, разминая бугрящиеся желваки мышц. Она почувствовала, как напряжение постепенно спадает.
— До чего приятно! Только мне нельзя слишком расслабляться: я должен нести стражу.
Руки Тамир поглаживали левую лопатку. — Боч — ла исчезли навсегда. Какая польза от тебя будет, если ты не дашь себе отдыха?
— Я все думаю: может быть, для путешествия по пещерам нас должно было быть всего четверо?
Пальцы Тамир скользящими движениями растирали плечи и спину.
— Я не хочу, чтобы ты или кто — то другой пострадал.
— Бывает ведь, что человек идет по тропинке и на него падает дерево. Никто не застрахован от опасности. — Девушка так сильно надавила ему на плечо, что он даже ойкнул, потом ослабила давление.
— Когда мы выберемся наверх, то дальше я пойду один… или наемся сардин.
Тамир рассмеялась и, закончив массаж, уселась рядом с ним.
— Ага, снова рифмуешь! Приятно слышать.
Волшебник стиснул зубы. — Слушай, Бейнсток, знал бы ты свой шесток! Я справлюсь и сам, кому ты нужен, старый хлам?
— Кого это ты называешь старым хламом? Волшебник вздохнул. — Сейчас не время разлучаться или от коклюша скончаться.
— Перестань себя терзать. Разве Ортлон погиб напрасно? И потом, в твоем свитке определенно сказано, что нас должно быть четверо.
Зифон обнял Тамир за плечи. — А у нас с тобой волшебство получается совсем неплохо. Ведь это ты спас нас от сирены.
— Легко противиться тому, что тебя не привлекает.
— Разве тебя не привлекают красивые женщины?
— Ничуть.
Зифон резко убрал руку с ее плеча. — Но ведь не все мы похожи на Аррамога. Я хочу сказать…
— Ну, конечно. Мы побольше и не такие мохнатые.
— Я хочу сказать, что знавал людей, которые предпочитают иметь дело с представителями своего пола и даже получают от этого удовольствие, только я не из их числа.
— Вот оно что! — усмехнулась Тамир. — Боишься, что это заразная штука?
Волшебник стал дергать себя за пальцы, так что суставы захрустели. — Я хочу сказать, что меня всегда тянуло к женщинам — с тех пор, как мне стукнуло двенадцать лет.
— А сейчас как? — поинтересовалась она.
— Видишь ли… как бы это сказать… есть в тебе что — то такое…
Тамир расхохоталась. — Да ты не переживай, все в порядке.
— Тебе легко говорить, — мрачно изрек он.
— Извини, Зифон, мне не следовало тебя дразнить, — сказала девушка и, взяв его руку, положила себе на грудь. — Разве я когда — нибудь говорила тебе, что я — мужчина?
Зифон ошеломленно уставился на нее. — Так ты — женщина?!
— Тише! Ты всех разбудишь. Я хотела пойти в подмастерья, вот и продала волосы, чтобы купить одежду. Ты никогда не спрашивал, какого я пола, а мне так хотелось отправиться на поиски приключений!
Зифон обнял девушку и поцеловал в нос. — Да, наниматель из меня никудышный, не лучше, чем Анонимный Жукомор. А остальные как? Не догадываются?
— Аррамог все понял еще до того, как в Илливаре мы вместе искупались. Что до Котфы, думаю, что ему это просто не приходило в голову.
— Вот тебе и доказательство того, что иллюзии зачастую совсем не то, за что мы их принимаем.
Когда они наконец задремали, с высокой скалы слетел терпеливый и безмолвный наблюдатель и приземлился рядом с Котфой, который крепко спал, глубоко и размеренно дыша. Подобравшись поближе, он молниеносным движением прокусил ему мочку уха крошечными, острыми, как бритва, зубами. Из ранки потекла кровь, и он стал слизывать ее розовым язычком.
Аррамог пошевелился и увидел летучую мышь.
— Прочь! — крикнул он. — Проснись, Котфа! — Но воин только промычал что — то нечленораздельное. — Убирайся! — надрывался лаарн, но мышь не обращала на него никакого внимания. Тогда Аррамог сверкнул глазами, шерсть его встала дыбом, он грозно зарычал. Мышь быстро исчезла, а Котфа, проснувшись, обнаружил рядом с собой черную пантеру. Побледнев, он потянулся за мечом.
