Домбоно глядел на Холодова так, как будто Алексей только что убил Мин-Ра. Мальчик не шевелился, только пальчики едва заметно подрагивали. Нервозно перебирали расшитую золотом пелену.
— Что такое? — громко повторил Холодов. — Парень должен встать.
— Но это невозможно! — Домбоно едва пришел в себя от ужаса. — Он и так еле жив от боли.
— Вот это я и хочу увидеть!
— Никто не должен видеть, как страдает сын Солнца!
— За исключением его врача. А я теперь — его врач!
Откуда-то издалека до него долетел голос… нереальный, звеняще-вибрирующий, металлический.
Звуки чужого языка, которые, возможно, звучат мелодией, когда рождает их не этот холодный голос. Языка, который он даже пытался учить вслед за Пашкой и Никой, но как видно, кишка оказалась тонка, хотя кое-что сейчас он начинал припоминать.
Домбоно скрестил руки на груди и повернулся к Холодову. В золотых одеждах запутался солнечный зайчик, такой яркий, что был способен ослепить глаза. А у золотой стены стояла женщина, подобная солнцу.
Мальчик на кровати взволнованно вздрогнул. Свет на стене погас. Холодов, обалдев, глядел туда, где только что стояла богиня Мерое. Теперь он видел лишь золотую стену, украшенную картинками из истории Мерое.
— Мин-Ра сейчас поднимется, — мрачно сообщил Домбоно. — Его жизнь связана с вашей жизнью…
— Это начинает надоедать! — отмахнулся от него Алексей. — А я уже сыт по горло древними ритуалами! Ваша царица кажется мне единственно разумным человеком в здешних краях. Я бы хотел поговорить с ней.
— Если она захочет…
— Вот уж ни за что не поверю, что матери неинтересно узнать, что с ее ребенком. Я ведь буду с ней говорить как врач, как медик…
Глаза Домбоно угрожающе сверкнули. «Ага, — усмехнулся Холодов. — Здесь все, как у нас, родимых. Такая же снедающая зависть врачей. Домбоно тут «главврач», его слово — закон. И вот является нежданный-негаданный нахал и говорит нечто, что ему не по вкусу. Вот вам и начало медицинских войн всех времен и народов. Что ж, в этом отношении Мерое очень даже современное государство. Передовое. И все врачи — братья, люто ненавидящие друг друга».
— Вы что, не видите? Он же встал! — сердито выкрикнул Домбоно.
Холодов торопливо повернулся. Мин-Ра стоял рядом с постелью из слоновой кости, голова и тело замотаны золотой пеленой. Рост у него был, как у четырнадцатилетнего подростка, мальчик с любопытством поглядывал на чужеземного врача.
— С ним можно говорить?
— Да сколько угодно. Мальчик понимает немного по-английски. Я сам учил его.
Еще один парадокс старинного города. Холодов подошел к принцу, с трудом державшемуся за спинку кровати.
— Я понятия не имею, как нужно разговаривать с принцами, — честно признался Холодов по-английски. Слава богу, английский он еще не успел забытть со времен специализированной школы. — Сколько тебе лет?
Домбоно вздрогнул. Чужеземец сказал Мин-Ра «ты»! Он разговаривает с принцем, как с уличным мальчишкой. Нет, этот наглец точно поплатится за свою дерзость головой.
— Много! — отозвался Мин-Ра. Это был голосок мальчика, старавшегося казаться взрослым. Холодов улыбнулся. В этот момент он позабыл о фантастическом городе Мерое, затаившем дыхание за стенами царского дворца, позабыл об оживших богах. Перед ним стоял мальчик, больной мальчик, страдавший от невыносимых мучений.
— Ходить-то можешь?
— Плохо.
— А ты попытайся. Если будет очень больно, сразу остановишься…
Мальчик сделал пару шагов. Покачнулся, потом замер, еще немного и упадет. Холодов подскочил к нему, подхватил на руки. «Вот я и прикоснулся к нему, — пронзило Алексея. — Вот и стала моя жизнь его жизнью, или наоборот. Отступать некуда».
— Больно?
— Да, — жалобно признался мальчик под золоченой пеленой.
— Тогда ложись, — Алексей подвел Мин-Ра к кровати и помог лечь. А потом принялся осматривать ногу мальчика.
Пашка, этот вечный герой-недоучка, завзятый циник и очень ранимый человек, оказался прав. «Эх, рентгеновский бы аппарат сюда», — тоскливо вздохнул Холодов.
— Что со мной? — спросил мальчик. — Мне отрежут ногу?
— И не надейся, — улыбнулся Алексей, а в голове все время упрямо пульсировала мысль: «Я должен видеть его лицо, я должен видеть его лицо. Я должен знать, кого буду резать. Я же не бездушный муляж оперировать собираюсь. Может, это и старомодно, но я должен видеть его лицо».
Рывком Алексей скинул золотую пелену с лица мальчика. За его спиной глухо застонал Домбоно. Большего оскорбления для бога Мерое и не бывает.
Пелена упала. Перед Холодовым лежал белокожий ребенок с голубыми глазами. Красивое личико, обрамленное белокурыми волосами.
— Я вылечу тебя, — вырвалось у Холодова. — Не бойся! А теперь я хочу поговорить с твоей мамой.
Светловолосая головка качнулась в знак согласия, голубые глазенки с восторгом смотрели на Алексея.
…— Господи, хоть бы он смог помочь этому Мин-Ра, — прошептал Савельев. Ника, услышав его слова, постаралась улыбнуться.
— Конечно, он сможет, — с затаенной гордостью произнесла она.
Если бы так было всегда…
Глава 14
КАК ГОВОРИТЬ С БОГИНЯМИ
— Ну, что, вы готовы взяться за эту операцию? — спросил Домбоно. Он вплотную подошел к Холодову, и его ровное, спокойное дыхание билось Алексею в затылок. То, что происходило здесь и сейчас, никак не вписывалось в древние традиции Мерое, но верховный жрец был готов смириться с этим.
— Да, готов. Но на сегодня — все! — Холодов осторожно накрыл мальчика золотой пеленой. Восхищенный и пораженный красотой ребенка, блеском его поразительных глаз.
Белокур, голубоглаз… да что же это такое? И кем была та самая женщина, которую называли здесь богиней? Кто отец ребенка? И что здесь произошло много лет назад? Где теперь отец ребенка?
— Я все понял, — произнес Холодов. — Мой долг врача прояснить ситуацию родителям. — И он испытующе глянул на Домбоно. — Прежде всего мне нужно согласие отца на операцию мальчика.
— Да нет никакого отца! — зло отмахнулся от чужеземца Домбоно.
— Что? — Холодов глядел, как жрецы уносят Мин-Ра. — У вас в Мерое все дети на деревьях вместо яблок произрастают?
— Ваше любопытство когда-нибудь прикончит вас!
— Мое любопытство уже не раз выручало меня, Домбоно, — Алексей задиристо улыбнулся. — Иначе как бы я здесь оказался? Так что, отец мальчика убит, что ли?
Домбоно так и не ответил. В стене вновь приоткрылась таинственная дверь, они вышли из зала, в котором только что осматривали Мин-Ра, прошли длинным коридором до тронного зала. Сикиника уже сидела на троне, неподвижная, великолепная статуя богини немыслимой красоты. У Алексея перехватило дыхание. Так с кем ему сейчас предстоит разговор — с матерью больного ребенка или с неземной богиней? Богиней, помочь которой способен лишь простой смертный. Как он.
