Пока Ренфрю соображал, как лучше приступить к делу, его дети, словно бильярдные шары, катались по всему дому. Их ноги стучали по планкам, которыми крепились к полу тоненькие коврики. Они отскакивали от передней двери, играя в салочки. Ренфрю понял, что для них теперь он выглядел так же, как когда-то его отец для него: сосредоточенный взгляд, застывшее, напряженное выражение лица.
Он разложил инструмент и приступил к работе. Куча пиломатериалов постепенно уменьшалась, по мере того как он выпиливал заготовки. Чтобы прикрепить тонкие планки к потолку, ему приходилось одноручной пилой делать косые разрезы. Появился Джонни, который устал от игр со старшей сестрой. Ренфрю тут же приобщил его к делу, заставив подавать нужный инструмент. Они услышали, как тонкий голос по радио объявил, что Аргентина присоединилась к ядерному клубу.
— А что такое ядерный клуб? — спросил Джонни. Его глаза, и без того большие, казалось, от любопытства сделались еще больше.
— Это люди, которые могут бросать атомные бомбы. Джонни потрогал руками напильник, удивляясь тонким линиям, которые оставались при этом у него на пальцах.
— А я могу к ним присоединиться? Ренфрю остановился и, облизнув губы, посмотрел в абсолютно голубое небо.
— Только дураки присоединяются к этой компании, — сказал он и снова принялся за работу.
По радио сообщили о том, что Бразилия отказалась примкнуть к соглашению о предпочтениях в торговле, которое способствовало бы образованию Великой Американской Зоны вместе с США. Поступили сведения, что помощь Соединенных Штатов в борьбе с цветением океана связана с проблемой удешевления импорта.
— С цветением, папа? Разве океан может распускаться, как цветок?
— Это совершенно другой вид цветения, — проворчал Ренфрю. Он подхватил несколько досок и понес в дом.
Когда из сада вернулась Марджори, чтобы посмотреть, как продвигается работа, он уже ошкуривал края досок. Слава Богу, она забрала транзистор с собой в сад.
— А почему такие скосы у основания? — поинтересовалась она вместо приветствия.
Марджори поставила приемник на кухонный стол. Казалось, что в эти дни она ни на минуту не расставалась с ним. Ренфрю подумал, что, наверное, ей почему-то не хочется оставаться наедине с тишиной хотя бы на миг.
— Полки будут прямые, это стены у нас скошены.
— Они выглядят как-то странно. Ты уверен…
— Давай посмотрим. — Он передал жене плотницкий уровень.
Марджори осторожно поставила его на грубо обработанную полку. Пузырек перекатился в жидкости и встал точно между двумя метками.
— Видишь? Уровень что надо.
— Ну, допустим, — неуверенно согласилась Марджори.
— Не беспокойся. Твои горшки не опрокинутся. Ренфрю поставил на полку несколько банок. Этим ритуалом он закончил работу. Ящикообразный каркас стоял твердо — сосновые доски плотно прилегали к дубовым панелям. Джонни осторожно потрогал рукой деревянную конструкцию, как будто удивляясь, смогут ли его руки когда-нибудь сделать что-либо подобное.
— Думаю, теперь я могу ненадолго отправиться в лабораторию, — сказал Ренфрю, собирая инструменты.
— Не горячись, у тебя здесь еще есть дела. Надо взять Джонни на охоту за ртутью.
— О черт, совсем забыл. Я думал…
— Заняться после обеда кое-какой починкой, — продолжила за него с мягким упреком Марджори. — Боюсь, не получится.
— Слушай, я хочу зайти туда по дороге, захватить некоторые записи по работам Маркхема.
— Лучше сделать это, когда пойдешь с Джонни. А ты не можешь хотя бы на время уик-энда оставить лабораторные дела? Я думала, вы все сделали вчера.
— Мы вместе с Петерсоном составляли текст послания. В основном это касалось состояния океана. Мы используем слишком много продуктов брожения сахара для топлива.
— А что в этом плохого? Алкоголь сгорает чище, чем керосин, которым они торгуют сейчас.
— Это действительно так, — согласился Ренфрю, отмывая руки в рукомойнике. — Настоящая катастрофа то, что Бразилия вырубает слишком много джунглей на своей территории, освобождая место для сахарного тростника. В результате уменьшается количество растений, которые могут поглощать двуокись углерода из воздуха. Если немного проанализировать, становится ясным, почему меняется климат планеты, как появляется парниковый эффект, идут проливные дожди и тому подобное.
— Это Совет пришел к такому выводу?
— Нет, исследовательские группы всего мира. Политика Совета направлена на ликвидацию проблемы. Мандат ООН, экстраординарные функции и прочее.
— Ваш мистер Петерсон, должно быть, очень влиятельный человек.
Ренфрю пожал плечами.
— Он говорит, что нам сильно повезло, что Великобритания имеет огромный вес в Совете. Одна из причин, по которой к нам прислушиваются, — наши исследовательские коллективы, работающие над очень актуальными проблемами. Только благодаря этому к нам не относятся, как к Нигерии, Вьетнамскому Союзу и прочей мелюзге.
— А то, чем занимаешься ты, — заметная проблема?
— Совершенно ясно, — Ренфрю усмехнулся, — что не Петерсон направляет часть помощи мне, но, клянусь, он это делает по собственной прихоти.
— Очень мило с его стороны.
— Мило? — Ренфрю вытер руки и задумался. — Он заинтересовался основательно, это я могу сказать точно, хотя и не стал бы причислять его к интеллектуалам. А вообще-то это справедливый обмен — он развлекается, а я получаю банкноты.
— Но он, очевидно, верит в твой успех.
— Да? Может быть. Только сам я не очень уверен в успехе.
Марджори казалась шокированной.
— Тогда почему же ты это делаешь?
— Это большая физика. Не знаю, смогу ли я изменить прошлое. И никто не знает. В физике на этот счет наблюдается полный хаос. Если бы сейчас практически полностью не сворачивали исследовательские работы, то над этой проблемой бились бы легионы ученых. А мне выпал шанс провести конкретный эксперимент. Вот в этом-то все дело. Наука, милая.
Марджори поморщилась при этих словах, но промолчала и принялась расставлять банки по полкам. Каждая банка оказалась закрытой резиновой крышкой с металлическими зажимами, внутри плавали в собственном соку кусочки овощей. Ренфрю казалось, что выглядит это не очень аппетитно.
Марджори вдруг прекратила свое занятие и повернулась к мужу. Лицо ее стало озабоченным, брови нахмурились.
— Так ты его обманываешь, что ли? — спросила она.
— Ни в коем случае, дорогая. Я, как бы это точнее выразиться, стараюсь оправдать его ожидания.
— Значит, он все же надеется.
— Слушай, Петерсон заинтересовался проблемой. Ломать голову, почему он заинтересовался, я не собираюсь. Господи, ты, кажется, намерена в следующий раз усадить его на наш диван и расспрашивать о детстве!
