Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

— Но все равно…

— Позволь мне продолжить, Доминик. — Катрин пылала таким энтузиазмом, какого Фландри никогда не наблюдал ни у одной женщины. — Вопрос культуры. Дидонианские культуры столь же разнообразны, сколь были когда-то земные. Результатом этого является то, что единства узнают друг от друга меньше, чем могли бы, из-за отсутствия концентрации внимания; эмоциональные и интеллектуальные контакты редки; сами группы находятся на первобытном уровне развития. Некоторые культуры в высшей степени ограничены в вопросах связей. Скажем, их составляющие должны принадлежать одному единству до тех пор, пока смерть не нарушит его, если не считать неохотно заключаемых временных единств с целью получения каких-нибудь сведений. Эти культуры тяготеют к более высокой ступени развития, которая, впрочем, нисколько не выше уровня каменного века, и совершенно истощены в эстетическом смысле. И во всех случаях дидониане не осознают полностью своих потенциальных возможностей.

— Понятно, — протянул Фландри. — Повесы против пуритан.

Она мигнула, потом усмехнулась.

— Это как тебе угодно. Во всяком случае, большая часть культур, подобно этой, поступает в данном вопросе оптимально. Их единства являют собой настоящие индивидуальности. Они очень подвижны в своих составляющих, зато каждое обладает максимумом талантов в своей специальности. Кроме того, менее развитые партнерства более скромны в своих потребностях. — Она посмотрела в небо. — Думаю, скоро для нас создадут Открывателя Пещер, — сказала она.

Двое крилло направлялись вниз. Очевидно, один принадлежал Хозяину Песен, а другой — Открывателю Пещер, хотя Фландри не мог отличить одного от другого. Вероятно, ногас и рукас были общими и для Хозяина Песен, и для Открывателя Пещер.

Еще несколько крилло появились над деревьями, новые рукасы появились то ли из леса, то ли из дома.

«Через некоторое время нам предстоит присутствовать на настоящем, собрании», — подумал Фландри.

Он перенес внимание на Катрин и вновь созданного Открывателя Пещер. Между ними начался диалог. Первое время разговор шел с перебоями, поскольку оба собеседника несколько лет не практиковались в жаргоне и он отличался от того, на котором говорили в окрестностях Порт-Фридериксена. Но через некоторое время беседа оживилась.

Остальная часть группы, приблизившись, наблюдала и слушала, обмениваясь замечаниями. Здесь были все, кроме тех, кто, как Фландри узнал позже, были заняты охотой или сбором растений. Рукас подошел поближе, таща на плече толстую «пуповину» ногаса. Синие пальцы ощупали одежду человека и попытались расстегнуть кобуру бластера. Фландри не хотелось позволять этого, хотя оружие было на предохранителе, но Катрин могла не одобрить отказ. Сняв свой рюкзак, он разложил его содержимое на земле. Это дало занятие рукасам сразу из нескольких единств. Увидев, что они не крадут и не портят вещи, Фландри сел и предоставил своим мыслям возможность блуждать, пока они не наткнулись на Катрин. Там они и остались.

Прошел час-другой, короткий день уже клонился к закату, когда она позвала его движением руки.

— Они рады встрече с нами и готовы оказать нам гостеприимство, — сказала она, — но вряд ли они смогут провести нас через горы. Тамошние жители очень опасны. Кроме того, в это время года много работы в лесу и в поле. В то же время, общине наверняка понравится плата, которую я предложила: огнестрельное оружие и стальные инструменты. Они создадут того, кого называют Много Мыслей, и он обдумает вопрос. А нам пока предлагают остаться здесь.

Лейтенант Капунан был особенно доволен этим обстоятельством: те лекарства, которые были в его распоряжении, не давали состоянию его пациентов ухудшиться, но напряжение, вызванное путешествием, не способствовало выздоровлению. Если бы он мог остаться здесь с ранеными, когда остальные пойдут за помощью, Фландри бы это вполне устроило. Сам по себе переход мог стать причиной возникновения трудностей, но в таком случае их было бы меньше.

Люди направились к дому. Все чувствовали себя карликами среди громыхающих огромных существ. Все, кроме Катрин; она все время смялась и болтала.

— Для меня все это что-то вроде дома, — сказала она своим спутникам. — Я стала уже забывать, до чего увлекательно было работать на Дидоне, и как я любила эту работу.

«В тебе настоящий талант к любви», — подумал Фландри. Эта мысль сделала бы его предприимчивее в отношении любой другой девушки; но эта вызывала в нем небывалую робость.

Поднявшись на гряду, они увидели дальний склон. Он опускался, потом снова поднимался, образуя природное укрытие. Искусственные каналы, отходящие от реки, должны были препятствовать наводнению. В отдалении возносился к облакам утес. Оттуда доносилось ворчание водопада. Катрин указала туда рукой.

— Они называют этот район Громовым Камнем, — сказала она. — Названия мест у них гораздо точнее, чем имена единств.

Участок состоял из бревенчатых зданий с торфяными крышами и примитивного загона. Двор был крытым — для защиты от частых и сильных дождей. Большинство сооружений было сараями или яслями. Их занимал молодняк всех трех видов вкупе с четырьмя взрослыми каждого вида. Взрослые образовывали пары в различных комбинациях. Третьим в каждую из них становился подросток. Оставшийся незанятым молодняк расхаживал вокруг, дремал или ел. Маленькие ногасы питались молоком — из взрослых две особи женского пола были кормящими.

— Что это, школа? — спросил Фландри.

— Можно сказать и так, — ответила Катрин. — Первоначальные стадии обучения и развития. Они слишком важные, мы не должны их прерывать. Впрочем, этим частичным единствам все равно. По мере того, как дети растут, среди них появляются более юные партнеры. Но в конце концов они займут в уже установившихся единствах места умерших особей.

— Ого! «Если бы молодость знала, если бы старость могла». Похоже, дидониане разрешили эту проблему.

— И некоторым образом одержали победу над смертью. Потому что поколение за поколением личности как бы вливаются друг в друга, не теряя ранее приобретенного. Преемственность… Теперь тебе понятно, почему мы так интересуемся ими?

— Конечно. Я не обладаю темпераментом настоящего ученого, но вы заставили меня пожалеть об этом.

Она внимательно изучала его.

— Знаешь, Доминик, а ты на свой лад больше философ, чем большинство из тех, кого я знала.

«У меня прекрасная команда», — подумал он. — «Мои люди достойны и хорошего отношения, и хорошего командира, но бывают моменты, когда я с радостью оказался бы за десять парсеков от их больших ушей».