Иеро вопросительно посмотрел на Аббата - может, так здесь положено? Но Аббат был поражен не меньше Иеро.
- Они живы, - сказал он.
Да, разумеется. Это и по запаху чувствовалось, мертвый человек, даже если он мертв лишь мгновение, пахнет иначе.
Аббат подошел к лежащему с краю, взял за руку. Иеро встал рядом. Кожа бледновата, а так - спящий человек. И следующий - спящий. И еще дальше.
- Сердце бьется, но медленно. На моих двадцать ударов - один.
Иеро тоже нащупал пульс. Рука была прохладной. Не холодной, нет, но и не теплой. Пришлось подождать, прежде чем волна пробежала по сосуду. А дыхание? Иеро поднес к губам лежащего меч. Держал долго, пока на его блестящей поверхности не появилось едва заметное пятнышко влаги.
- Это не сон, спячка, - медленно сказал Аббат. - Медведи так спят иногда, суслики, хомяки. Похоже, они к этому специально приготовились. Собрались - и уснули. Никаких следов паники.
- Мы можем их разбудить?
- Сначала я попробую наладить ментальный контакт, - Аббат прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Иеро осматривал зал. Кроме людей, здесь не было ничего - ни мебели, ни циновок, ни окон. Голые стены, две двери - в одну они вошли, другая была в противоположной стене. На потолке светящиеся полосы и вдоль, и поперек, образовывали крупноячеистую сеть. Света достаточно, чтобы читать и выполнять тонкую работу, такой бы неплохо и у себя завести. Обшивка - дерево, опять же, любопытно. И вообще, как они смогли отрыть такое большой подземный зал?
- Странно, но я не чувствую никаких следов ментальной деятельности, - Аббат Демеро теперь был по-настоящему встревожен.
- Статис-поле? - предположил Иеро.
- Нет. Я ощущаю токи сердца и мозга, но они не несут мысли.
- Разве подобное бывает? - Иеро знал, что даже рыбы и гады мыслят - бедно, примитивно, но мыслят. А уж птицы и звери...
- Очень редко. Если ударит ментальный гром... или василиск заворожит... Тогда сознание окукливается, разрывает связь с Явью... да и с Навью тоже.
- Ментальный гром? Здесь?
- Иной причины я не вижу. Василисков в Мире Красного Песка пока не видели. Да он не для того чарует жертву, василиск, чтобы оставить ее лежать нетронутой, - разговаривая, Аббат переходил от лежавшего к лежавшему, осматривая тело, вновь и вновь пытаясь разглядеть ментальный образ. Но каждая попытка оказывалась безуспешной. - Нет, здесь мы ничего не узнаем. Нужно посмотреть летопись, которую вел пер Шейкли, - Аббат показал на лежавшего у его ног однорукого человека. Вероятно, это и был местный священник, пер Шейкли, седовласый, со спокойным, безмятежным лицом. У всех на лице читались спокойствие и безмятежность, будто смотрели они один и тот же приятный сон.
Но снов-то как раз и не было! Если Аббат не смог проникнуть в них, то ему, Иеро, не стоит и пытаться.
Или стоит?
Но он предчувствовал, что подобное будет напрасной тратой сил. А они, ментальные силы, ох как еще пригодятся.
В раздумье Аббат пошел ко второй двери. Она вела тоже в коридор, но коридор иной - еще больше, еще шире. Нет, просто невозможно представить, чтобы поселенцы сумели построить подземный городок за столь короткое время. Тут требуются и силы иные, и знания иные.
Но Иеро отложил вопросы на потом. Сейчас он был захвачен видом поселения. Коридор стал улицей, от которой отходили другие улочки и переулки, множество арок и дверей вели в разные стороны. Казалось, здесь могут жить не двести человек, а много больше. Пять тысяч, десять.
Они прошли через площадь, посреди которой тоже был фонтан, только фонтан без воды. Аббат Демеро ничему не удивлялся.
Иеро удивлялся всему.
Они подошли к очередной двери, на которой чем-то, похоже углем, был нарисован восьмилучевой Крест Аббатств.
- Здесь находится канцелярия поселения. Дом Совета. Во всяком случае, находился прежде.
И эту дверь достаточно было толкнуть.
Внутри комната разительно отличалась от комнаты Дома Совета в Но-Оме обстановкою, но поразительно напоминало ее сутью.
Стол и стулья были из того же дерева-бронзы, что и все остальное, встреченное Иеро в поселении. Универсальны материал. Но на стене висела вытканное изображение Спасителя На Кресте, на другой - лик Основателя Союза Аббатств величайшего Лек-Сия, на третей - карта Союза Аббатств. Поселение Мира Красного Песка было отмечено особо, в стороне, на отдельном полотне. Представляло оно собою переплетение ходов и помещений, некоторые из которых вытканы были голубой нитью, некоторые желтой, а две - красной - все по черному фону.
Аббат на полотна не смотрел. Сел за стол, поискал внутри и, удовлетворенный, вытащил цисту, из цисты - свиток, развернул его и начал читать.
- Здесь работает мой ученик, Шерлок Кин. Вижу, он не забыл моей просьбы. Почитаем...
Иеро встал рядом. Аббат расположил свиток так, чтобы и Иеро было удобно...
Я начал вести эти записки отдельно от официальной летописи. Летопись - документ общественный, и в него записывать следует лишь факты, в которых нет сомнения, и которые имеют значение для жизни поселения. Ее пишет пер Шейкли, и я не пытаюсь с ним состязаться. Мое намерение иное - описать то, что видел и чувствовал и думал я, не претендуя на всеохватность и беспристрастность изложенного. Здесь же будут мои сомнения, страхи и радости, то, чего нельзя ощупать или опробовать на зуб, показать другим, то, в чем и сам не уверен, а лишь надеешься - или боишься. Странное занятие - вести подобные записки, вдвойне странное для помощника священника пионерского поселения, но ведь и Мир Красного Песка странный.
Когда по окончании Семинарии я услышал о том, что готовится новый отряд поселенцев, первой моей мыслью было - идти с ними. Новые, необжитые места всегда манили меня, и начать свой Путь я хотел там, где прежде никто не бывал.
Одного я боялся - откажут. Не каждый годится в пионеры - следует иметь ровный, сильный характер, отменное здоровье, умение уживаться с людьми и, помимо основного ремесла знать еще два-три. Насчет последнего я был спокоен - в Семинарии учили на совесть, и каждый ее выпускник знает науку землепашества, может срубить топором избу, а потом из топора же сварить кашу - как шутит наш ректор Аббат Демеро. Здоровье мое, как здоровье всякого молодого семинариста, было весьма крепким, нрава я простого и открытого, но... Но двое однокорытников, которые прежде меня подали прошение о зачислении их в отряд переселенцев, встретили отказ, а были они не менее моего здоровы и умелы.
Однако - приняли! Пер Шейкли сам выбрал меня своим помощником!
Долгое время ни я ни остальные пионеры не знали, куда именно отправится наш отряд. Далеко на Северо-восток, в Дремучий Тайг. И лишь перед самым отправлением нам раскрыли истинное предназначение отряда - мы отправлялись обживать Иной Мир.
