- Мне кажется, - сказал Жога с беспредельным равнодушием, - что всё нужное ваши коллеги из меня уже выудили, и все, какие нужны вам бумаги, я подписал. Что же вы ещё хотите от меня, господин лейтенант?
Антон отпустил дежурного и принялся разглядывать Жогу более внимательно, стараясь избегать насмешливого взгляда рецидивиста. Нет, не был Жога простым уголовником, слишком много тоски проступало во всём облике, во всём поведении этого человека. И слишком много он понимал, и слишком много уважал себя.
Потом они стали разговаривать. Антон интересовался бурным преступным прошлым своего собеседника и попутно искал зацепочки для дальнейшей раскрутки. Жога отвечал спокойно, насмешливо и равнодушно. Полуприкрыв глаза веками. Несколько раз за время беседы он поворачивал голову в сторону окна и с грустью смотрел на затянутое облаками ноябрьское небо. Говорить с ним было тяжело, Антон просто кожей ощущал исходящие от этого человека флюиды отвращения ко всему, что в данный момент его окружало, включая и следователя. Уже после двадцати минут такой беседы Антон чувствовал себя выжитым, измочаленным и изнасилованным. Голова гудела, как каминная труба, в горле пересохло, бок постреливал и скулил.
- Вот скажите мне, Якунин, - Антон подпёр голову ладонью и заставил себя пристально уставиться на подследственного, ему стало ясно, что при всём мыслимом и немыслимом старании ничего из того, что требовал шеф, от этого осторожного человека уже не добиться. - Скажите мне, Якунин, чего вам в этой жизни надо?
Первый раз за всё время беседы тот глянул на Антона без испепеляющего презрения.
- Что? - переспросил он несколько озадаченно.
- Ну что вам, Ефим Ильич, мешает в этой жизни нормально жить, работать, радоваться?
- А-а, - усмехнулся Жога понимающе, но ничего не сказал, а вновь с тоской стал смотреть в окно.
- Нет, вы всё-таки объясните. Вот отправитесь вы через неделю-две на далеиты, будете пахать там, как папа Карло, а после первой же гравитационной бури превратитесь в инвалида. Неужели для вас так лучше, чем жить нормально. Поглядите вокруг - что вам сейчас мешает жить нормально. Вы же умный человек и не совсем потерянный для общества. Я понимаю, раньше - раньше безработица, зарплаты мизерные, налоги адские, неустроенность, беспорядок. В таком бардаке воровать - самый удобный образ существования. А сейчас ведь всё совсем наоборот.
- Ну благодать да и только... - усмехнулся Жога.
- Благодать! - с вызовом сказал Антон. - Вы до Явления то по тюрьмам сидели, то направо и налево деньгами швырялись. Где уж вам понять, как обычные, честные люди жили, как от получки до получки тянули. А пришли Узы, и всё изменилось. Я, если честно, поначалу и сам был противником Явления, но поглядите, сколько доброго они для нас сделали, для всего человечества!.. Разве не так?
Пристально глядя Антону в глаза, Жога некоторое время молчал. Потом опустил взгляд вниз.
- А не кажется вам, гражданин лейтенант, что вас призраки окружают? - спросил он вдруг.
- Призраки? - опешил Антон. - Какие призраки?
Жога не ответил, вновь уставясь в окно.
Прерывая разговор, резко грянул телефонный звонок. Антон схватил трубку.
- Следователь Могулян слушает...
Звонила, как обычно в это время, Лариса. Забеги после работы в магазин, прикупи там чего-нибудь к ужину, у нас сегодня гости будут.
- Какие-такие гости? - с неудовольствием поинтересовался Антон. Гостей он последнее время терпеть не мог.
Как, Антончик, неужели ты не помнишь, что сегодня собирался к нам заглянуть Ники Журавский? Да, я прекрасно знаю, что ты не любишь его, но не забывай, Антоша, что Ники работает в Департаменте безопасности. А знаешь, что такое Департамент безопасности? Вот так-то! Такими знакомствами, а тем более, такой дружбой нужно дорожить. И ещё обещались прийти Вадик и Эля Калугины. Помнишь, я тебе рассказывала про Вадика Калугина? Ну как же ты не помнишь, если я тебе только позавчера это рассказывала? Ну про того самого Вадика, который когда-то в этом страшном Резерве работал. Да-да, у Сабурова. Слава Богу, у Вадика хватило ума уйти оттуда перед самым Явлением. Сейчас он работает где-то в спецразведке. Кстати, последние новости из Москвы слышал? Где про Екатеринбург рассказывали?..
Да, Антоша, самое главное сказать тебе чуть не забыла. Звонил папа, он говорит, что вчера у него был разговор с Ричардом Ивановичем, и тот вроде бы намекнул, что хватит тебе, зятю Советника по юстиции, пылиться в младших следователях. "Молодёжь надо двигать", - сказал он. А слова самого Наместника это что-то да значит. Нет, Антоша, это дело нужно нам срочно отметить. Так что давай, пораньше там с работы сегодня. И в магазин не забудь заглянуть - накроем сегодня в верхней комнате, возле вольера с попугайчиками. Ну давай, чао.
Положив трубку, Антон потёр вспотевший лоб, глянул на Жогу. Тот, покачиваясь на стуле, по-прежнему смотрел в окно.
- О чём это мы?.. - спросил Антон, припоминая прерванный разговор. Что-то там интересное было. Ах да, призраки...
Призраки... Он вдруг вспомнил самодовольную рожу Николая Журавского. Вот, прости Господи, уродец. Из сопливых философов с чувством неполноценности по поводу собственный оттопыренных супер-ушей выкарабкался наш Ники в старшие уполномоченные Департамента безопасности. И теперь он, Антон Орехов, вынужден дружить с этой амёбой, вынужден ей улыбаться, хихикать над её дурацкими шутками, поддерживать её философию, принимать её у себя дома (в зале с попугайчиками, ёршь твою ити!) и пресмыкаться перед ней...
"Призраки, призраки окружили меня!.." Кто это, кстати сказал? Кто-то из великих? Впрочем, пусть их, великих...
А и не в своём доме принимаю я амёб этих - мой дом давно стоит пустой, и появляться мне там страшно. Почему-то. Наверное потому, что и не Орехов я давно, а Могулян. Антон Могулян, муж дочери Советника по юстиции.
...Взять фамилию жены ему посоветовал три месяца назад, сразу после свадьбы с Ларисой, всё тот же Ник Журавский. От греха подальше. "Ты знаешь, старик, - проникновенно сказал тогда он Антону, - с фамилией Орехов ты далеко в нашем городе не проскочишь. У нас в Департаменте безопасности ещё слишком хорошо помнят твоего отца. Очень он, понимаешь, много крови Наместнику попортил. Ещё до Явления, когда Наместник был только Резидентом..."
Призраки, призраки окружили меня!..
Но где же отец? Ведь как сквозь землю он провалился после той страшной ночи, когда мафия вершила переворот. И по делам Департамента безопасности он не проходил, если верить словам Ники...
О продолжении допроса теперь не могло быть и речи. Антон и так чувствовал себя разбитым и выпотрошенным, а звонок Ларисы его добил окончательно. Вызвав дежурного, он велел увести подследственного, а сам, оставшись один, глянул на часы. Время уже, слава Богу, подходило к обеду.
***
А что же имел всё-таки Жога в виду? Призраки... Почему это призраки? Вон рожи какие. Какие ж это призраки?.. Ну ладно, а как там наша ресторанция? Уже, небось, открылась...
Антон запер кабинет и двинулся по тёмному мрачному коридору районного управления Департамента правопорядка. В предобеденный час вечная суета управления несколько поутихла, рассасывались длинные очереди просителей и свидетелей, уводились вниз, в расположенные в подвале камеры изолятора подследственные, а освободившиеся работники Департамента по одному и группами спешили в столовую-ресторан, откуда тянуло аппетитными запахами.
Настроение Антона по мере приближения навстречу аппетитным ароматам поднималось. Какие, впрочем, поводы для грусти у нас? - спрашивал себя Антон. Никаких, ровным счётом никаких. У меня интересная, нужная людям работа, за которую неплохо, кстати, платят. У меня хороший дом и замечательная жена. У меня сегодня приятный вечерок в кругу порядочных знакомых, за недурственным столом. Можно будет веселиться, глупо болтать и ни о чём плохом не думать. У меня, в конце концов, назревает неплохая перспектива - как никак сам господин Наместник выказал заинтересованность в моей персоне. А Наместник - это вам не Департамент правопорядка, это вам не Ник Журавский со всей его службой безопасности, и это вам даже не родной тесть-Советник по юстиции. Если удастся завоевать расположение Ричарда Ивановича, можно да-алеко шагнуть в наше время.
Четыре месяца назад Антон, чудом оставшись в живых после ракетного удара Уз по Резерву, каким-то ему самому непонятным образом сумел выбраться из разрушенного посёлка, из ханкарского оцепления вокруг Сабуровского объекта, и через леса пешком, преодолев почти восемьдесят километров, дотащился до дачного городка, где жила с родителями Лариса. Он шёл весь день и почти всю следующую ночь после событий в Резерве, и лишь к утру добрался до дач. Уставший почти до беспамятства, с кровоточащей раной в боку, он постучался в двери дачного дома, и ему открыла Лариса. Через месяц они сыграли свадьбу.
