Казалось, ничему живому не дано уцелеть в этом аду, в этом месиве огня и мрака, в этих наползающих тучах, среди медлительно неотвратимых ручьев лавы и рушащихся гор...
- И тогда явилась та, которой суждено было явиться, и имя ей было Дэла.
- Из пены волн явилась она и позвала всех, кто остался.
- И когда все, кто остался, собрались в одно место, она .сказала им слово Истины.
- Позади смерть, впереди море,- сказала она.- Выбирайте!
- Никто не хотел умирать, а все хотели жить, и поэтому выбрали море.
- Праматерь живого примет вас, - сказала Дэла, - и пусть идут века.
- Пусть идут века, и пусть покой придет в ваши души, и будет Четвертый Круг - круг Благоразумия.
- Пусть покои придет в ваши души и сотрет память о Третьем Круге, и только шестеро бессмертных будут помнить все.
- За голубой дверью запрета пусть спят до времени страшные силы и тайны, которые открылись слишком рано.
- Ибо нет большей ошибки, чем применить знание, которое на созрело, и освободить силы, которые не познаны до конца.
- И нет безумней Разума, возомнившим себя единственно правым в оценке добра и зла.
- Ибо Равновесие - суть всего живого, и жизнь - охранительница Равновесия Мира.
- И когда вы будете здоровы телом и духом, и сильны дети ваши, и беззаботны дети детей ваших - тогда начнется Пятый Круг, круг Поиска.
- На суше и в воздухе, в глубинах и лагунах вы будете искать то, что осталось от единого разума Ноа.
- Чтобы соединить вновь разрозненное в единое, разбитое в монолитное, и это будет Шестой Круг - Круг Соединенного Разума.
- А до той поры пусть нерушимо будет Слово Запрета, и шесть хранителей Шести Лучей пусть будут бессмертны в поколениях, чтобы передать Соединенному Разуму знание Третьего Круга, и зло превратится в добро.
- И будет вам имя - дэлоны.
9. ВЕЧНЫЙ СОВЕТ
Нина устала, очень устала. Она потеряла чувство времени и удивилась, взглянув на часы,-там, в мире людей, уже занималось утро.
Она совершенно автоматически выключила "видеомаг" и продолжала сидеть на мраморном троне, не ощущая затекших ног и спины. Она никак не могла сообразить, что надо делать дальше-словно тяжелое похмелье сковало мозг, наполненный сверхмеры необычным. Она почти физически ощущала эту переполненность и боялась пошевелиться, расплескать драгоценную тяжесть.
И только когда Уисс во второй раз позвал ее, она покорно поднялась, покорно опустилась по влажным ступенькам. Вода приняла тело, стало легче.
Убедившись, что Нина держится за плавник достаточно крепко, Уисс нырнул, и вновь навстречу полетел подземный тоннель - теперь уже вниз, к выходу.
Нина понимала, что времени остается все меньше и меньше, что надо, пока не поздно, задавать вопросы - как можно больше!- иначе не найти ключей ко всему виденному и слышанному. Она мучительно старалась поймать самое главное, но спросила то, о чем почти уже догадалась сама:
- Почему ты уходишь?
- Это приказ Шести.
- Но ты же один из Шести?
- Да. И поэтому я должен подчиниться.
- Ты вернешься?
- Не знаю. Мне надо убедить остальных.
- Убедить? В чем?
-Они пронеслись по каменной трубе добрую сотню метров, прежде чем Уисс ответил:
- В том, что люди разумны.
Нина заговорила вслух, заговорила горячо, сбивчиво, и голос ее, зажатый маской акваланга, звучал в гидрофонах обиженным всхлипом:
- Уисс, катастрофа в Атлантике - ошибка. Страшная, трагическая ошибка. Ты должен понять. Люди не хотели зла дельфинам. Это вышло случайно, пойми. Я, я просто не знаю, как тебе объяснить...
И опять Уисс помолчал, прежде чем ответить:
- Я понимаю. Почти понимаю. Но остальные не понимают. Мне надо их убедить. Будет трудно.
- Уисс, люди и дельфины должны быть вместе.
- Я верю. Иначе я бы не привел тебя сюда.
Они миновали распахнутую золотую дверь и выбрались из недр загадочного острова. Снова приковылял старик-осьминог и с ловкостью заправского швейцара прикрыл решетку, завалив вход огромным камнем. И снова-теперь уже прощально - засветилась на камне алая пятилучевая звездa.
На этот раз заговорил первым Уисс:
- Мы давно уже ищем встречи. Мы помним древний завет; собрать и соединить вместе крупицы всемирного разума Ноа, рассеянные во всем живом и разобщенные временем. Эта звезда-знак Соединения.
- Уисс... Уисс, расскажи обо всем - об этом храме, о поющих звездах, о тех, кто приходил сюда - расскажи!
- Это долго. У нас нет времени.
- Расскажи!
- Ты устала.
- Уисс, прошу тебя!
- Было время, когда мы и люди почти понимали друг друга. Ояи.считали нас старшими братьями, и мы хотели научить их тому, что знали сами. Они строили скалы, пустые внутри, и женщины приходили сюда, чтобы слушать нас. И мы говорили с ними.
- Только женщины приходили к вам?
- Да, только женщины.
- Почему?
- Не знаю. У людей все по-другому. Женщины учили мужчин тому, чему учили их мы.
- Что же было потом?
- Потом мы перестали понимать друг друга.
- Почему?
- Не знаю. Сейчас не знаю. Раньше мы думали, что разум людей увял, не успев распуститься. Люди выродились. На суше невозможна разумная жизнь. Так думали почти все.
- Почти все?
- Да, почти все. Но были такие, кто не верил этому. Они искали встречи даже после провала первой попытки. Многие погибли.
- Их убили люди?
- Да.
- Уисс...
- Нам надо спешить.
Уисс потянул Нину вверх осторожно, но повелительно. Внизу мелькнул и пропал коралловый лес. Прожектора хетоптерусов уже погасли, и буйные заросли, отдаляясь, медленно расплывались красно-бурым пятном.
От подводной иллюминации не осталось и следа. Уисс и Нина летели сквозь серо-синюю муть воды, еще не тронутую солнцем. Изредка попадались медузы, но их смутные полупрозрачные колпаки ничем не напоминали ночного великолепия. Даже пестрые рыбки, деловито снующие между всякой мелкой живностью, спускающейся на дно, к дневному сну, казалось, выцвели и поблекли.
А может быть, это чувство скорой разлуки гасило краски?
В наушниках зазвенели знакомые стеклянные колокольчики автопеленга, возвращая к действительности. Волшебная ночь подходила к финалу, и пора было думать о том, как оправдываться на корабле.
Поверят ли ей? Поймут ли? Пан... Пан поймет. Но он поймет умом, а не сердцем. Он будет дотошно крутить ленту "видеомага" взад и вперед, высчитывать и сопоставлять - милый, добрый, внимательный и все-таки... Все-таки недоверчивый, потому он и ученый...
Если бы он был рядом с ней в эту ночь, если бы он мог физически пережить то, что пережила она! Тогда не пришлось бы ничего доказывать...
И тотчас подумалось о том, что если бы не одиночество, то не было бы такого полного погружения в иную жизнь, такой отрешенности от всего земного, которая помогла ей не только понять, но и почувствовать пульс иного мира...
