– Я готов к этому, сенатор. Я слишком долго обдумывал все происшедшее – я знаю, что мне теперь делать.
– Надеюсь, вы справитесь, Оливер. Где находится запись? Сейчас я отправлю туда своих людей, и к вечеру экспертиза будет закончена и запротоколирована.
***
– Ваша честь, – Хатчинсон презрительно оглядел свидетелей обвинения и повернулся к судье, – ваша честь, мне неприятно говорить о тех людях, которые наворотили целую гору лжи, обвиняя меня, моих работодателей и военных чинов, пришедших им на помощь... неприятно в первую очередь потому, что мне совершенно ясны их мотивы – это политика, ваша честь. Ложь была нужна для того, чтобы поднять на щит политических ретроградов, окопавшихся в сенате и препятствующих прогрессу развивающихся миров. Им безразлична та нищета и дикость, в которой пребывает Оксдэм, им плевать на его оторванность от крупных центров человеческой цивилизации, для них важно лишь сохранение своих позиций. Они не хотят видеть, как меняется мир... Я начну с того, что мое присутствие на территории Гринвиллоу было абсолютно законным. Разрешение на проведение работ и сделок было получено через канцелярию шефа-попечителя территории Оливера Бэрдена, и он, я надеюсь, не осмелится отрицать этот совершенно очевидный факт. Далее я заявляю, что никогда не оказывал никакого давления на несчастных людей, желающих продать моей компании земли, обрабатывать которые они были не в состоянии. Я заявляю, что слова шерифа Маркеласа о том, что я будто бы предъявлял кому-либо ультиматумы, – наглая и циничная ложь. Этого не было, как не было и людей, способных оказать на продавцов какое-либо давление. Со мной находилась лишь необходимая в таких случаях охрана. Это Маркелас, кстати говоря, предпринимал попытку оказать на меня давление – это Маркелас размахивал перед моим лицом оружием...
Слушая Хатчинсона, Даль удовлетворенно покачивал головой. Его противники сами рыли себе яму. Завтра прилетят вдова Дорфер, влиятельный лендлорд Гор и некоторые другие люди – их показания не оставят от слов Хатчинсона камня на камне. Вслед за Хатчинсоном выступил лейтенант-полковник Блинов. Он вел себя еще глупее: Даль с трудом удерживался от смеха, слушая, как начальник штаба полностью отрицает вообще все, включая факт незаконного задержания шерифа и его дружины.
С Блинова он и решил начать.
– Мастер шериф, – произнес он, когда пришло его время, – расскажите нам, что произошло в тот момент, когда вы и ваши люди увидели, как приземляются атмосферные машины сто восьмого легиона?
– Мы бросились к ним, так как были очень рады прибытию помощи. Обстановка в Змеином была очень напряженная, чтобы не сказать – нервозная. Но высадившиеся солдаты неожиданно стали избивать и связывать дружинников, отбирать у них оружие...
– Вы пытались разъяснить ситуацию?
– Лично я несколько раз звал старшего, но в ответ меня ударили, забрали оружие и отвели в ресторан отеля «Оксдэмский туман», где все мы просидели до вечера.
– Вы пытались поговорить с лейтенант-полковником Блиновым?
– Я увидел его только тогда, когда он и группа офицеров окружили шефа-попечителя Бэрдена и повели его к одному из катеров. Поговорить с ним у меня не было ни малейшей возможности. Я раз пять заявлял конвойному офицеру, который вел нас к отелю, что я шериф, и просил о возможности продемонстрировать ему свои документы.
– Что же он отвечал вам, мастер шериф?
– Он ответил мне только один раз Он сказал: «Ничего не знаю, у меня приказ».
– Как вы полагаете, о каком приказе могла идти речь?
– Я уверен, что это был приказ изолировать дружину и лично меня. Мне могут возразить, что офицер принял нас за захвативших город бандитов, но тогда его следует признать или слепым, или помешанным. Каждый из дружинников имел положенную в таких случаях светящуюся наклейку на одежде, а также стандартное оружие. К тому же многие из нас были одеты в старые армейские комбинезоны, а бандитам такие взять неоткуда.
– Солдаты оскорбляли вас, мастер шериф?
– Меня несколько раз ударили по лицу, и в тот же день меня освидетельствовал старший государственный врач полковник Огоновский. Я думаю, он подтвердит, что разукрасили меня как следует. Наверное, по логике наших оппонентов я должен был сделать солдатам предупреждение, а потом принять меры по их выдворению за пределы территории...
В зале раздался смех.
– Теперь я хотел бы допросить Андрея Трегарта Огоновского, полковника медслужбы в отставке, кавалера Рыцарского Креста, в данный момент исполняющего обязанности старшего государственного врача территории Гринвиллоу. Мастер Огоновский, когда вы прибыли в городок Змеиный лог? Я хочу сказать, в котором часу это было?
– Дело шло к полудню. Я приехал в город, уже зная, что там находятся подразделения сто восьмого легиона, и был совершенно шокирован увиденным. Поэтому я не стал там задерживаться, а сразу же поехал в канцелярию шефа-попечителя Бэрдена. Там я также был избит.
– Что значит «также»? – подскочил адвокат ответчиков. – Вы утверждаете, что были избиты? Пожалуйста, поподробнее, доктор.
– В приемной канцелярии я был встречен тремя офицерами, которые потребовали, чтобы я немедленно покинул канцелярию. При этом я был оскорблен словом, а чуть позже – действием.
– Подробнее, пожалуйста, – заскрипел оживившийся судья. – Как, говорите, вы были оскорблены?
– Трое вооруженных офицеров, дежурившие в приемной шефа-попечителя, потребовали, чтобы я убирался восвояси. А перед этим сдал им свое оружие.
– Вы были вооружены, мастер Огоновский? И что же это было за оружие?
– Это был малосерийный нестандартный излучатель модели «Вальде» «Мк-8».
– Вы хотите сказать, что у вас было армейское оружие? – едва не завопил адвокат компании. – И вам не понравилось требование сдать его?
Трюфо уже начал подниматься со стула, но Андрей остановил его незаметным жестом.
– Я позволю себе напомнить вам, что старший офицер, награжденный к тому же одной из высших наград Конфедерации и уволенный с почетом, имеет право на ношение любого табельного оружия в любое время дня и ночи... еще я должен уточнить, что излучатель был именной, в чем удостоверился лейтенант-полковник Блинов.
– Но вас, наверное, приняли за бандита, – предположил судья.
– Мне трудно понять, как можно разглядеть бандита в человеке, одетом в боевой комбинезон и куртку с погонами полковника медслужбы.
У судьи вытянулось лицо, и Андрей поймал его разъяренный взгляд, обращенный в сторону адвокатов ответчика.
– Вы хотите заявить, что офицеры, находившиеся в приемной шефа-попечителя, позволили себе оскорбления старшего по званию?
