Поединок начинается. Поль ждет голубя. Голубь так и не появляется. Когда Мартин наносит удар, он беспрепятственно достигает цели.
7. Появление римской армии
— Надеюсь, ты понимаешь, — сказал Герн, — что мы попали в переплет.
— Да ну? — удивился Мартиндейл. — А по-моему, здесь довольно-таки уютно.
— Позволь тебе напомнить, — сказал Герн, — что мы уже не в твоей мастерской. Мы на склоне утеса, а это чертовски глупое местонахождение. Нас окружают незнакомцы, мягко говоря, весьма пристрастные в своих суждениях, к тому же неизвестно, люди ли они вообще. Твоя машина превратила нас в персонажей рассказа, и теперь мы полностью в ее распоряжении. Она может убить нас, когда и если пожелает.
— Об этом как-то я не подумал, — сказал Мартиндейл и подумал об этом. — Да, ты прав, ситуация скверная.
— Сдается мне, мы должны взять власть над рассказом в свои руки, — заявил Герн.
— Я в жизни не брал в свои руки никакую власть, — признался Мартиндейл.
— Самое время начать.
— Верно. Но как?
— Это мы обсудим чуть позже. А сейчас, похоже, что-то надвигается.
Мартиндейл посмотрел на пологий склон утеса, плавно переходивший в долину, и увидал вдали полоску, похожую на пелену пыли.
Через некоторое время он заметил, что пелена приближается.
— Что это? — спросил Мартиндейл.
— Если я правильно догадался, — ответил Герн, — вскоре к нам пожалуют гости.
— Но почему они поднимают столько пыли?
— У меня такое чувство, что мы скоро это узнаем. И я подозреваю, что ответ нам не понравится.
За несколько минут до того Мартиндейл сидел на широком наклонном поле, которое кончалось утесом, который выступал над океаном. А он красивый, океан, подумал Мартиндейл, поскольку находился от него на безопасном расстоянии. К счастью, глава с висением над обрывом уже закончилась.
Отвернувшись от края утеса, Мартиндейл залюбовался великолепием летнего дня. Высоко в голубых небесах светило солнышко. Недалеко на низком валуне расселся Герн. Мартиндейл не помнил, как его друг попал сюда, зато он хорошо усвоил, что не стоит слишком придираться к непоследовательностям сценария.
Герн вытащил бумажник и начал тщательно просматривать его содержимое.
— Что ты ищешь? — спросил Мартиндейл.
— Чего-нибудь почитать, — ответил Герн.
Мартиндейл решил было, что ослышался, но потом передумал. Ясное дело, Герн скорее найдет что-нибудь почитать в своем бумажнике, нежели где-то на склоне утеса.
Полицейский развел небольшой костерок, подбрасывая в него валежник и хорошо просушенные коровьи лепешки. Ну и молодец, подумал Мартиндейл. Сам он чувствовал себя нормально. Даже, можно сказать, хорошо. Только вот есть очень хотелось. А еды в окрестностях, похоже, не было.
Мартиндейл решил не думать о еде. И немало удивился поэтому, услышав минуту спустя свой голос:
— А что с едой-то будем делать, как думаешь?
Герн оторвался от усердных поисков чтива в своем бумажнике.
— С едой? Об этом я как-то не подумал.
— Главное — подумала ли об этом машина? — сказал Мартиндейл. Он был уверен, что машине и в голову не пришло позаботиться о еде.
— Давай посмотрим, — предложил Герн.
Оба они, точно сговорившись без слов, принялись внимательно осматривать пейзаж, который простирался перед ними во всех направлениях. Некоторые части пейзажа были видны лучше других. Те, что находились вдали, подчас даже не были трехмерными — их просто обозначили штриховкой. Именно в одном из таких мест Герн и заметил некое явление, почти сразу определив его как «облако пыли».
— Облако пыли! — сообщил он Мартиндейлу, указав пальцем направление — или вектор, как он любил говорить.
Оба они напряженно вглядывались вдаль, потому что не каждый день к ним приближались облака пыли, да еще не как-нибудь, а прямо-таки галопом. Когда облако подплыло поближе, стало видно, что его подняли всадники. Их оказалось не меньше сотни, и все они были в плащах. Эти просторные плащи полоскались позади всадников, скульптурно свиваясь и развеваясь в такт мускульным усилиям лошадиных конечностей. Сидевшие верхом на этих лошадях наездники, с чьих согнутых спин и свисали плащи, носили также шлемы — блестящие шлемы, сверкавшие на солнце. В руках у всадников торчали копья, а некоторые держали мечи и размахивали ими над головой. Когда они подъехали еще ближе, сначала Герн, а за ним и Мартиндейл, несколько уступавший в зоркости своему другу с односложным именем, заметили на солдатах кирасы с нагрудниками и наголенники. В общем, они здорово походили на римских легионеров. И когда окруженные клубами пыли всадники подъехали совсем уже близко, выяснилось, что так оно и есть.
— Похоже, — сказал Мартиндейл, — машина занесла нас в историческую повесть.
— Удивительно, но факт, — отозвался Герн.
— Вопрос в том, хорошо ли это для нас?
Герн не нашелся, что ответить. Да и не мог он ничего ответить, поскольку римское войско оказалось уже в непосредственной близости, и на миг все смешалось в сплошной хаос — клубы пыли, хлопанье накидок, хриплое дыхание лошадей и зычные командирские окрики некоей персоны, по всей видимости командира. Он сразу выделялся из толпы своим высоким ростом, рыжей бородой и желто-голубым шлемом.
— Вы кто такие? — спросил он, немного выехав вперед.
— Мы не здешние, — ответил Мартиндейл. — Но пока эта история не зашла слишком далеко, могу я спросить, кто вы такие?
— Меня зовут Флавий, — сказал рыжебородый гигант. — Я легат второго ранга авангардных сил Понтия Персея.
— Вы римлянин? — спросил Мартиндейл.
— Вообще-то мы просто мимо проезжали. А как насчет вас, ребята?
— Мы не здешние, — повторил Мартиндейл. — Как я понимаю, мы в Европе?
— Послушай, — сказал Флавий, — не хочешь отвечать прямо — не надо, я не настаиваю. Мы можем принести вас в жертву одному из наших многочисленных богов. Давненько уже эти парни не получали хорошей человеческой жертвы.
— Я пытаюсь объяснить вам, — сказал Мартиндейл, — что нас занесла сюда машина.
— Ну да, конечно, — усмехнулся Флавий, подмигнув своим солдатам.
— Нет, правда! Ох, я забыл, у вас же нет еще машин! Ну, это нечто вроде оракула. И немножко вроде виадука тоже. Наверное, не надо было мне о ней упоминать.
Трудно сказать, как отреагировал бы Флавий на подобное умозаключение, но в этот миг галопом примчался еще один всадник. Маленький, смуглый, кучерявый, он тоже был в плаще, только более длинном и расшитом серебряной нитью.
