— Ванечка, любимый!
— Тебя как звать-то? — отчего-то угрюмо спросил ее Дурак.
— Василисушкой, — нежно пролепетала девица, припав к могучей груди Ивана.
— Премудрой, что ли?
— Ой, скажешь тоже… — засмеялась Василиса. — Разве похожа я на эту дебелую корову… Между прочим, скрытую книжницу, — добавила она, округлив и без того глупые глаза. — Меня в народе прозывают Прекрасною… И впрямь, посмотри, какая коса у меня длинная да золотистая… — жарко зашептала она. — А грудь белая да сладкая, а…
Договорить она не успела. Грянули трубы медные. Отворились двери золоченые. Выбежали слуги и проложили к ногам Ивана-Дурака красную дорожку. Следом высыпали сонные и полуодетые придворные и прочая челядь. Некоторые из иноземных гостей: эльфы да гибеллины разные тоже вышли на шум — строча в уме донесения своим государям о чудном происшествии в Кащеевом царстве. Высокий старик-камердинер в исподнем склонился перед богатырем, метя дорожку длинной белой бородой.
— С возвращением, батюшка-царь! — сказал он. — Добро пожаловать в свой терем. Все твои приказания исполнены…
— Кащей где? — грубо перебил его Дурак.
— Баньку тебе готовит, царь-батюшка, — ответил камердинер, не разгибая спины: видимо, его прихватил радикулит.
— Дружина, ко мне! — заорал Дурак.
Дружинники во главе с Опричником выскочили из толпы челяди и вытянулись перед Иваном-Дураком.
— Дружина построена, ваше величество! — доложил Опричник.
— Все здесь? — подозрительно спросил Дурак.
— Все, ваше величество… Опричь караульных и воеводы Лиха…
— Та-ак, — проговорил новый царь. — Слушайте мой приказ! Первым делом Кащея в подвал, да на цепь. Вторым делом бывшего воеводу перевести в конюхи, а на его место назначаю тебя, Опричник… Тя как матушка с батюшкой звали-то?
— Малютой, ваше величество! — дрогнувшим голосом ответил новоназначенный воевода, тронутый такой заботой.
— Так вот, Малюта, — продолжал Дурак. — Третьим делом приведи пред ясные мои очи следующих лиц: писаря Тайного приказа Недотыкомку, подручного его домового Тришку и вдову, что живет понад кручею, волхованка она…
— Буеде! — гаркнул Опричник-Малюта и, обратясь к своим молодцам, отдал соответствующие распоряжения.
Путаясь в ногах, руках и бердышах, дружинники кинулись исполнять.
— У-у, Ваня, — обиженно надула губки Василиса Прекрасная. — Не приголубив свою горлицу, сразу за дела… Аки пчела…
— Иди в баньку, красавица! — ласково сказал ей Дурак. — Мы туда скоро прибудем…
Василиса на всякий случай не стала уточнять, о скольких персонах идет речь, а, чмокнув нового полюбовника в губы, ускакала на легких ножках. А Иван-Дурак, прихватив заветный ларец, вступил в окружении подобострастных, хотя и изумленных таким стремительным развитием событий придворных, в царские палаты.
Едва он воссел на трон, который оказался для него немного маловат, привели Недотыкомку, Тришку и Василису. Верный Сивка-Бурка уже успел их предупредить о небывалом взлете карьеры Ивана-Дурака, поэтому, когда дружинники пришли за ними, они были уже умыты, одеты и причесаны.
— Ну, здорово! — сказал Дурак, с усмешкой глядя на них.
— И тебе доброго здоровьичка, — дружным хором отозвались они, не забыв поклониться.
— Позвал я вас вот для чего, — начал Дурак. — Службу вашу я помню, а потому и награждаю по-царски. Тебя, Недотыкомка, ставлю главным писарем царства (у Недотыкомки обиженно задрожали губы, но возразить он не посмел), дел будет много, намерен я навести порядок в Кикиморье. Ты, Тришка, будешь моим личным посыльным, — домовой вздохнул с облегчением, он ожидал худшего, — а тебя, Василиса, назначаю… этой… главной фрейлиной моей будущей царицы. Кстати, твоей тезки, только она помоложе будет и покрасивше тебя, так что не обессудь…
— Да что ты такое мне предлагаешь, Дурак! — возмутилась оскорбленная вдова, — чтобы я пошла в прислужницы к этой шалаве непутятичне! Да ни в жисть…
— Как смеешь ты мне перечить, женщина! — взвился Дурак. — Да я тебя сгною, в дружину отдам…
— Да уж лучше в дружину, — откликнулась Василиса Премудрая, — чем твоей подстилке ноги мыть… Думаешь, ежели обманом да хитростью царем стал, так можешь творить беззакония? Не выйдет ничего у тебя, Дурак, помяни потом мое вещее слово…
— Стража! — заорал, брызгая слюной, новоявленный повелитель. — Взять ее! В яму! На хлеб! На воду!
Ворвавшиеся караульные кинулись к горестно и горделиво улыбающейся Василисе.
— Эх, ты, дурачок, а ведь я успела полюбить тебя! — горестно вздохнула вдова и растворилась в воздухе.
Стражники столкнулись медными лбами на том самом месте, где она только что стояла, и попадали.
— Найти! — заверещал Дурак. — Из-под земли достать! Всех сгною!
Стража кое-как поднялась на ноги, похватала оброненное оружие и кинулась прочь. А вослед ей покинули царское помещение и придворные.
— За ними! — велел Дурак остолбеневшим Недотыкомке с Тришкой. — Покуда не сыщете, ко мне не являйтесь!
Приказные были рады-радешеньки убраться подобру-поздорову подальше от взбеленившегося Ивана-Дурака.
— А ты говорил, будем вертеть Дураком, как нам вздумается, — упрекнул Тришка подавленного таким развитием событий писаря. — На золоте есть и спать, с кикиморами забавляться…
— Тихо ты! — прикрикнул на него Недотыкомка, воровато оглядев тихий переулочек, по которому они возвращались в резиденцию Тайного приказа. — Не выгорело у нас, но и у воеводы тож…
— Что делать-то будем?
— Как — что? Приказ царя исполнять… Заготовим листы с подробным описанием беглой преступницы, раздадим глашатаям, чтоб на площадях выкликали… Наладим вампиров-ищеек на розыск, они одну каплю живой крови за версту чуют, их невидимостью не собьешь… Как обычно…
— Сивку надо бы вернуть, — озабоченно пробормотал Тришка. — Ведь потребует же…
— Потребует, — согласился Недотыкомка.
Но сему не суждено было сбыться. Едва они достигли приказной избы, как в переулке раздался топот копыт. Оглянувшись, Недотыкомка с Тришкой увидели мчащегося во весь опор Сивку-Бурку с рослым и широкоплечим всадником на спине. Всадник был в одном исподнем, но препоясан мечом. Один глаз его скрывался под черной лентой, другой гневно сверкал отраженным сиянием Месяца Месяцовича, с любопытством посматривающего на ночную суету в Магов-городе.
— И на беглого бывшего воеводу Лиха Одноглазого тоже листы заготовим, — деловито сказал Недотыкомка. — По статье: угон царского средства передвижения…
