Степан покачал головой:
– Раз так, тогда я за своими побежал. У нас ничего особо ценного и нет, чтобы взять с собой. Так что через полтора-два часа уже здесь будем.
И поспешил к выходу. Не успели за ним еще и двери закрыть на засовы, как Ольшин стал распоряжаться по поводу сборов. Да и людей он распределил по собственному уразумению:
– Миха, Ксана и Снажа – помогаете мне! Все, что укажу, сносите вниз и укладываете под стенами и в самую последнюю очередь – на стол. Всяна помогает Фране на кухне. Готовьте припасы и посуду. И учитывайте, что там Длани поблизости нет. Так что набирайте побольше специй и приправ. Ну и будем советоваться по ходу дела… За работу!
Вот после этого распределения и началась авральная работенка, по тяжести схожая с преодолением крутой полосы препятствий. Через полчаса мы все были мокрыми, а конца-края не было видно. Башня и в самом деле оказалась средоточием солидных, крайне нужных в быту запасов. Например, на четвертом, так сказать, боевом этаже-кольце, диаметр которого достигал десяти метров, имелся десяток арб в разобранном виде. Огромные, высотой в человеческий рост колеса, стальные оси и дощатые настилы с бортами, которые еще и тентами из прочной кожи могли закрываться. И все это следовало проверить, выбрать самое лучшее и надежное, смазать и спустить на веревках вниз. Потому что громоздкие детали по узкой винтовой лестнице не пронесешь. А внизу мы повозки собирали и грузили на них подготовленное на первом этаже добро.
Было решено взять четыре повозки – двенадцать человек, в том числе четыре женщины, больших нагрузок не выдержат, ведь лошадей, быков, оленей, ишаков или собак, годных в упряжку, на Дне не было. Тянуть арбы придется самим.
За два часа мы так и не успели собраться. А там и обитатели башни 30/30 явились. У них даже повозки не было, и все самое ценное они приволокли на себе. Было решено отдохнуть, перекусить, познакомиться с вновь прибывшими и разобраться с должностью командира.
За столом уместились с трудом. Франя с помощью Всяны принесла котел с едой, ткнула туда половник да выдала каждому по глиняной миске:
– Доедайте все! Оставлять жалко, а продукты в дорогу есть.
И ушла наверх, подменить Лузгу Тихого на посту.
Когда прибывшие представились, Ольшин завел разговор о командире. И, к величайшему моему изумлению, предложил на эту должность меня!
– Миха умеет такое, что вам и не снилось, – заявил он. – И даже сам еще не понял всех своих преимуществ. Но думает он быстрей вас и действует правильнее, чтобы вы там о себе ни мнили.
Насчет моего непонимания преимуществ это он зря. Их я осознавал и оценивал довольно высоко. И склонялся к мысли, что будь я в одиночестве, уже заканчивал бы собирать свой десяток груанов. Умереть от скромности мне не грозило. И желал быть командиром. Поэтому я показал некоторые свои умения в работе с тринитарными всплесками и продемонстрировал, как быстро и качественно сращиваю свежий разрез на теле.
Присутствующих это впечатлило. И не так заживление раны прямо на глазах, как «мелкие пакости», от которых они чихали, кашляли, получали «щелбаны» по уху и одергивали руку от моих «горчичников». Но все равно поставить над собой командиром новенького на Дне, да еще совсем молодого парня, они не желали. Пусть даже он трижды волшебник или фокусник.
В наш отряд влились пятеро сдружившихся мужчин. О Степане Живучем, двадцати восьми лет от роду, мы уже знали достаточно. Бывший исполнитель за три месяца успел исследовать все окрестности, много услышать, со многими познакомиться и пообщаться и при этом, опровергая главные постулаты Дна, остаться в живых. А уж сколько раз его монстры могли схарчить – не перечесть. Но везде выкрутился, везде спасся. Наверное, именно поэтому к нему и приклеилось прозвище Живучий.
Два его товарища по управе сектора не слишком от него отличались по физической подготовке и боевому умению. Одного звали Влад Серый (за цвет глаз), а второго Тимофей Красавчик. Этого так прозвали уже давно за внешность и слишком большую влюбчивость. Именно он отыскал моментально одну из новеньких девушек, взял под свою опеку и надеялся прожить с ней как можно дольше в счастье и любви. Да только сынок атамана Чаперы сам возжелал обладать девушкой, выкрал ее и, скорей всего, нечаянно при этом убил. Тимоха с друзьями сделал все, чтобы завлечь в засаду бандита с подельниками и убить их. Вот только следы не успели убрать и теперь находились в смертельной конфронтации со всей огромной бандой.
Два других охотника пробыли здесь больше четырех лет и могли считаться ветеранами. Все это время они были друзьями неразлейвода и выжили благодаря взаимной поддержке. Рабства они не признавали, хотя по неиссякаемой мужской потребности частенько наведывались в другие башни и оплачивали ласки рабынь. Их имена меня удивили своим славянским звучанием: Ратибор Палка и Неждан Крепак. Первый был очень высоким, за метр девяносто пять, и стройным, а второй – приземистый широкоплечий крепыш. Первый отлично владел сразу двумя мечами в бою и отлично бросал копье и дротик, второму не было равных во владении массивным топором на длинной ручке. Обоим было за сорок, и у обоих чесались глотки при любой выпивке. В хорошем смысле слова чесались: друзья любили громко петь. Ратибор Палка был хитрецом, тактиком, философом и стратегом. А Неждан Крепак – тараном, решающим все проблемы с помощью силы. Но и у него за простыми рублеными фразами скрывался острый, незаурядный ум.
Познакомились ветераны с проштрафившимися исполнителями в конце первой недели их пребывания здесь, во время горячего боя сразу с тремя тервелями. Лихость, сообразительность и бесстрашие новичков пришлась ветеранам по душе, а потом выяснилась и родственность душ. С того времени эти люди были вместе, деля на всех удачи и горести.
Понятно, что они выдвинули на должность командира представителя своей группы. Мол, Ратибор будет предводителем не только по причине своего высокого роста, но и по уму и опыту, а Неждан – заместителем, потому что отменный воин и отлично разбирается в тыловом обеспечении.
Спорили бурно, но в итоге пришлось прибегнуть к тайному голосованию, потому что к единому мнению прийти не удалось. И командиром стал я, а моим заместителем – Степан Живучий.
После голосования все выжидательно уставились на меня. Мол, командуй, дядя!
– Предлагаю уходить немедленно, – сказал я. – По пути заберем и наши вещички, которые мы оставили в тайнике.
Это была моя ошибка: надо было не предлагать, а приказывать. Потому что Влад Серый сказал:
– Уже поздний вечер. А за день все изрядно измотались. Так что желательно выспаться перед дальней дорогой, а выходить с утра…
