Золотой Берег…
Золото, золото, золото! Оно везде. В каждом взгляде и каждом вздохе. Любой из этих людей готов погибнуть ради будущего миллиона – предела сокровенных мечтаний и надежд. Цель, до которой многие из них не доживут. Умрут от голода, замерзнут, будут убиты и сами будут убивать, чтобы выжить. Еще стояла зима, но люди собирались отправиться на север, чтобы разведать и застолбить участки. Прийти первыми и почувствовать на мозолистых ладонях приятную тяжесть золота.
– Не самое приятное зрелище, не так ли? – закашлялся Челищев, который, вопреки совету врача, выбрался на прогулку. Ну и я с ним, чтобы обсудить детали будущего сотрудничества, а заодно и подышать свежим воздухом. Мы дошли до окраины Форт-Росса, и вот, увидели этот конвой.
– Кошмар какой-то, – честно признался я, не отрывая взгляда от толпы.
– Вы летних конвоев не видели! У этих хоть запасы продовольствия проверяют, чтобы хватило до Золотого Берега, а летом их вообще никто не контролирует. Такие оборванцы на север идут, что диву даешься.
– Доходят?
– Доходят… Разумеется! В состоянии полуживых трупов. Половина из этих «старателей» никогда лопаты в руках не держала, а все туда же! Им кажется, что достаточно преодолеть этот скорбный путь, добраться до прииска и на них сразу свалится богатство! Как-то не думают, или не понимают, или не хотят понимать, что эта дорога – лишь начало. Старожилы рассказывали, что лет двадцать тому назад на приисках до людоедства доходило!
– И почему я не удивлен… – протянул я.
– Вы не удивлены, Александр Сергеевич, потому что в нашем мире и пострашнее вещи случались.
– Что верно, то верно…
– Вот именно поэтому здешний мир мне больше по душе, – сказал Челищев, продолжая наш давешний разговор, – он как-то честнее.
– Увы, я слишком мало про него знаю, Андрей Викентьевич. Времени разбираться не было.
– Карту мира, полагаю, изучили?
– Знаю, что Москва – это портовый город.
– Изрядно! – усмехнулся он.
– Как-то не до того было.
– Про Сибирское княжество слышать доводилось?
– Что, и такое есть?..
– Как не быть. Настоящий русский фронтир. Почище нашего будет.
– С китайцами воюют? – поинтересовался я и полез в карман за сигарой.
– Нет, зачем с китайцами? Все больше с японцами и англичанами.
– Британцами?
– А вы как думали? Британская империя и в этом мире существует.
– Как же так? Их на карте и не увидишь без увеличительного стекла!
– Нет уж, позвольте! Как это не увидишь? Есть у них земли, и даже больше чем нужно! Там, где в нашем мире была Норвегия, здешние англичане и живут. Четыре африканских острова – тоже их вотчина. Материк, расположенный в Индийском океане, – основная колония. Так что англичане и в этом, параллельном мире – довольно внушительная сила.
– А как дела в Российской империи?
– Сам не бывал, не видел, но, судя по газетам, – ничего нового.
– В смысле?
– Все те же проблемы – дураки и дороги. Правда, надо заметить, что и порядка больше, чем в нашей истории. Разве что никак с юго-западной окраиной не совладают.
– Лень?
– Нет; судя по некоторым фактам – незачем. Лишняя голытьба, которая ни работать, ни думать не умеет. Ну да и ладно… Долгий это разговор, Александр Сергеевич.
Кстати, если кому-то покажется странным, что мы с Андреем Викентьевичем Челищевым обращаемся друг к другу на «вы», а зачастую и по имени-отчеству, то особо не удивляйтесь! Здешние нравы изменили этого человека, а общение с клиентами наложило определенный, довольно ощутимый отпечаток. Он не частил, не торопился, говорил правильно и красиво. Будто не говорил, а пел.
Мне в этом повезло меньше. Или наоборот – больше. Никто из моих приятелей не будет фраппирован, услышав очередное бранное слово. Если бы я начал расшаркиваться с Марком Брэдли, то он для начала выругался бы, а потом предложил мне выйти на улицу и броситься головой в сугроб. Ну это так… мелочи.
– Скажите, Андрей Викентьевич, вы про Ростовского ничего не слышали? – осторожно поинтересовался я.
– Вы про Дмитрия Алексеевича спрашиваете? Статского советника?
– Да, именно про него. Вы с ним знакомы?
– Ну как знаком… – пожал плечами Челищев. – Давал уроки музыки его дочери.
– Он ведь при Собрании Форт-Росса служит?
– Если не ошибаюсь, то в одном из департаментов Казначейства.
– Казначейства?.. Хм…
– Точнее не скажу – не знаю. Сами понимаете – это не мой круг. Эти господа, Александр Сергеевич, с нами чаевничать не станут. В общении господин Ростовский довольно сух, вежлив, но подчиненные и прислуга боятся его как огня.
– Неужели?..
– Говорят, что очень суров в обращении. А вы откуда про него знаете?
– Прислуга нашептала. В гостинице… Про строгость.
– Да, это так… Ну и ладно. Когда мы уходим?
– Вы уже готовы к дороге? – спросил я.
– Справлюсь. Что с каюром?
– С каюром хорошо, – вздохнул я, – а вот без каюра плохо…
– Что так? Разве Силантий Капитонович…
– Силантий вчера отправился на Золотой Берег. Какой-то чинуша из городской Управы приказал доставить срочную депешу тамошнему начальству. Против приказа не попрешь, а Силантий Капитонович на жалованье! Вроде здешнего фельдъегеря.
– Хм…
– Это значит, что он вернется не раньше чем через две недели, а ждать мы не можем. Нет ли у вас, Андрей Викентьевич, кого-нибудь на примете?
– Даже не знаю… – протянул он и задумался.
– Вы подумайте. Я бы и собак купил, но сейчас в городе не найдешь ни одной приличной упряжки! Раскупили эти… – Я кивнул в сторону толпы переселенцев. – Горе-старатели.
Собачью упряжку купить не удалось, каюра нанять – тоже. Сезон, как вы понимаете, не самый удачный для ближних поездок. Пришлось обратиться к хозяину гостиницы, который, хоть и без особого желания, посоветовал одного мужичка, промышляющего «извозом». Посоветовал, надо заметить, с оговоркой: мол, «за неимением лучшего».
Каюр не понравился. Грязный, лохматый, собаки какие-то полудохлые. Однако выбирать не приходилось, и через два дня, забрав скудные пожитки господина Челищева и купив два мешка пельменей для Брэдли, мы ушли из города.
Раздался выстрел, и пуля ударила в дерево. Прямо над головой. Черт побери! Ненавижу это глухой звук! Горячий свинец срезал ветку, и меня осыпало алмазной снежной порошей. Пора отсюда убираться! Перекатился в сторону и даже успел прихватить пригоршню снега. Жадно сожрал, а остаток размазал по разгоряченному лицу. Сердце колотилось как бешеное. Вот ведь дьявол! Ведь не первый раз в перестрелке, а до сих пор никак не привыкну! Я прижался к холодному дереву и почувствовал запах хвои. Легкий, почти неуловимый запах детства. Расслабился! Выстрел! В глаза брызнула мелкая крошка сосновой коры. Вот ведь, с-с-сука! Так и попасть недолго!
