Наконец, сам Ятэр жестоко пострадал в схватке с каким-то шестилапым хищником, напоминавшим одновременно волка и ящера.
Тварь, неожиданно набросившаяся на него из зарослей, выпустила ему наружу внутренности, и только эликсир спас тогда ему жизнь.
Его спутнику повезло меньше – тому просто откусили голову.
Люди роптали, но открыто возражать никто не смел, ибо хэоликийцы в подобных случаях неповиновения не прощали, а бежать было некуда.
Со временем становилось только хуже. Пыльные бури несли радиоактивный пепел, забивавший легкие. В течение полутора месяцев едва ли не каждый четвертый из уцелевших к тому времени, включая даже одного мага, погиб от непонятной болезни, превращавшей мозги в буквальном смысле в жижу, вытекавшую из носа и ушей, и даже чудодейственный эликсир не всем помог – да и запасы его почти мгновенно истощились. На них не раз нападали многочисленные группы дикарей, не пугавшихся их огнестрельного оружия, а иногда имеющих свое собственное. Во время одной из таких схваток погиб еще один маг – был убит шальной пулей в голову. На следующий день упал за борт и утонул капитан одного из судов, причем один из матросов потом клялся головой, что видел, как его утащило возникшее из-под воды щупальце в мачту толщиной. Из-за нехватки людей пришлось бросить корабль, потом другой…
Наконец, после того как в пасти крокодила-мутанта нашел свой конец командовавший походом островитянин, они приняли решение возвращаться. К тому времени из восьми судов осталось три.
При переходе их постигла катастрофа – корабли расшвыряло по разным мирам.
С попытавшимся стабилизировать проход магом случился жуткий припадок, в результате головной корабль выбросило в какой-то совершенно незнакомый мир, находящийся далеко в стороне от известных трасс. Куда девались остальные два корабля – так и осталось неизвестным навсегда.
Они пристали к пустынному берегу и разбили временный лагерь в надежде, что колдун выздоровеет и им не придется коротать в этом, возможно, безлюдном мире остаток жизни.
За месяц, пока маг приходил в себя, умерли еще несколько человек, получивших смертельную дозу радиации.
А потом в один из дней Ятэр сделал невероятную находку.
Сделал он ее совершенно случайно, в одиночку решив прогуляться по лесу.
Вообще-то, в глубину леса они избегали соваться – слишком свежи были воспоминания о жутких лесах погубленного своими обитателями мира. Но в тот день он изменил привычкам, вернее, вернулся к привычкам своего отрочества, когда лес был для него родным домом. И в зарослях он случайно наткнулся на эти руины. Теперь это была просто груда поросших густым мхом и лишайниками камней. Правда, каждый камень был величиной в человеческий рост и до сих пор, несмотря на пролетевшие тысячелетия, сохранял правильную кубическую форму.
Приглядевшись, он понял, что и сам камень не совсем обычный – во всяком случае, не похожий на гранит или базальт.
Взобравшись наверх, он обнаружил нечто вроде колодца, в глубине которого виднелись выщербленные временем ступени.
Спустившись вниз, он через десяток шагов наткнулся на двустворчатые ворота из матово-блестящего, не тронутого временем белого металла.
Он давно уже не был новичком, не раз слышал старинные легенды и мгновенно понял, что это такое. И принял решение, что будет делать дальше.
Ему не составило труда незамеченным вернуться на корабль и взять из судовой кладовой все, что нужно, благо уцелевшие были озабочены совсем другим, нежели слежка за собственным капитаном.
Металл, из которого были сделаны двери, устоял против инструментов, но уступил термитной шашке.
За ними взору его предстал широкий и одновременно низкий коридор, который вел под уклон, в темноту.
Пройдя метров сто, освещая себе путь масляным фонарем, Ятэр оказался перед такими же воротами, через которые попал сюда.
Чтобы отворить их, оказалось достаточно нажатия плечом. Как он вспоминал, ему даже показалось, что перед тем, как он собрался их толкнуть, что-то чуть слышно щелкнуло, словно открылся запор.
Он оказался в небольшом, идеально круглом зале, стены, пол, потолок которого были облицованы идеально отполированными плитами полупрозрачного камня цвета морской волны. Несколько небольших шестигранных светильников на стенах излучали ровный мягкий свет.
Именно тогда у Ятэра исчезли последние сомнения относительно создателей этого удивительного подземелья. Такие вечные лампы были одной из немногих вещей Древнейших, которые весьма редко, но встречались в мирах людей. И всем хэоликийским торговцам было вменено в обязанность скупать их за любые деньги и немедленно передавать магам.
На каменных столах и в нишах стен было аккуратно расставлено множество вещей – он помнил их очень смутно. Там были какие-то прозрачные шары разных размеров, выточенные из горного хрусталя фигурки, странные, ни на что не похожие предметы, приборы или что-то похожее на них, замысловатой формы сосуды в рост человека из материала, похожего на черное стекло. Было много сложенных в стопки дисков, покрытых спиральными узорами, и еще много чего.
Ятэр сел прямо на один из столов и глубоко задумался.
Он знал, что если расскажет о находке магу, то может попросить какую угодно награду (кроме возвращения домой). Его могли, например, сделать разведчиком – заветная мечта любого из наших. Могли досрочно отпустить со службы или сделать вице-командором, да мало ли еще что.
Столько вещей Великих Древнейших сразу!
Он припомнил, что каменная кладка, внутри которой он сейчас находился, лишь краем выступала из склона высокого холма. Что там внутри и какие еще сокровища таятся – можно было только гадать. Не исключено, что в этих местах был погребен целый город…
В то же время он знал – по тем же легендам, – что пытавшиеся утаить хоть малость из созданного этими загадочными существами и уличенные в этом исчезали навсегда. Но что-то словно протестовало против того, чтобы бежать к эораттанцу.
Он еще раз внимательно осмотрелся вокруг.
У дальней стены, вокруг грубо отесанного и покрытого грубыми, стертыми временем узорами обсидианового валуна – может быть, алтаря – стояли чаши, по форме отдаленно напоминавшие раковины огромных моллюсков. Они были пусты. Все, кроме одной.
В тот миг, когда Ятэр взял это в руки, он восславил всех богов, какие есть в мире этом и всех других мирах.
То, что лежало на дне чаши, могло показаться обычным драгоценным камнем, если бы не странный отблеск, похожий на блики от текущей воды. Камень не был похож ни на один из виденных им раньше самоцветов, но зато точь-в-точь соответствовал описанию из старых полузапретных сказаний.
