— Что делать будем? — спросил Патрон. — Я там не пролезу.
— Пролезешь, если снимешь рюкзак и обмундирование, — ответил Борланд и стал расстегивать комбинезон. — Ну, чего уставились? Вылезайте из скорлупок. Эльф, ты вроде хотел пойти первым?
— Я? — изумился Эльф.
— Ты, ты. Как самый тонкий из нас.
— А… ну, да. Хорошо.
Пока сталкеры снимали бронированные комбинезоны, Эльф положил рюкзак и автомат и осторожно пошел вверх, ступая по искривленным шпалам, как по ступеням. Почти у самого прохода он поскользнулся и неуклюже упал, уткнувшись носом в зеленый мох. Сталкеры застыли. Эльф оперся руками о спрессованную землю, поднялся и обернулся.
— Я нормально, — сказал он.
Преодолев остаток пути на четвереньках, Эльф протиснулся в щель и исчез. Через несколько мгновений раздался его голос:
— Все в порядке, скатился! Передавайте оружие и снаряжение!
— Как же, — хмыкнул Борланд. — Орех, дружище, ты следующий. Примешь у нас стволы.
Все пролезли по очереди, без осложнений, даже Патрон. Сенатор снять плащ отказался, что не помешало ему проскользнуть на ту сторону, ни за что не зацепившись.
Снова облачившись в комбинезоны, сталкеры направились дальше.
— Что могло тут вырасти? — спросил Марк. — И почему рельсы так согнуты?
— Давай мы подумаем об этом, когда выйдем отсюда, — предложил Борланд.
Впереди был короткий участок свободного пути. Дальше виднелись новые холмы, но заметно меньше предыдущих. Когда приблизились к ним, Технарь сказал, светя вниз:
— Взгляните. Вы когда-нибудь видели что-то подобное?
Рельсы, до этого тянувшиеся параллельно друг другу, внезапно пересекались крест-накрест и шли дальше. Левый и правый поменялись местами, по-прежнему пролегая в одной плоскости. В районе пересечения шпалы были, соответственно, укорочены.
Сталкеры молча смотрели на дикое инженерное сооружение.
— Это же насколько больную фантазию нужно иметь, чтобы такое придумать, — выдохнул Борланд. — Тут вообще когда-нибудь поезда ходили?{43}
— До того как Чернобыль в первый раз рванул, ходили каждый день, — сказал Патрон.
— Спасибо, я сам знаю.
— А зачем тогда спрашиваешь?
Оторвавшись от созерцания необычного явления, команда направилась дальше, за холмы, навстречу все нарастающему звуку.
— Это начинает действовать мне на нервы, — сказал Борланд.
— Не тебе одному, — отозвался Технарь.
— Я знаю, но я озвучил свои мысли, и мне стало легче!
— Жестокий ты человек, Борланд.
— Так ради вас же стараюсь, — беспечно ответил Технарю Борланд, светя фонарем перед собой. — Вот съеду с катушек, и что вы будете без меня делать…
Последние слова он произнес очень медленно, на автомате. Перед сталкерами раскинулась мощная Электра небывалых размеров. Синяя аномалия пролегала от одного края тоннеля до другого, простираясь в длину на добрый десяток метров. Прохода дальше не было.
— Вы не молчите, — сказал Борланд спустя минуту. — Подавайте хоть какие-нибудь идеи.
— Только над ней, — констатировал Марк.
— Я должен сделать признание, — произнес Борланд. — Только вы не смейтесь. Дело в том, что я не умею летать. Я знаю, я должен был тренироваться каждое утро. Но я всегда предпочитал валяться в постели до полудня. А потом долго-долго смотрел телевизор…
— Я слышал, что сталкеры иногда используют липучки, — сказал Сенатор.
— Конечно, липучки! — радостно вскрикнул Эльф, обратив на себя все взоры.
Скинув рюкзак, он раскрыл молнию и, покопавшись в его глубинах, извлек с дюжину странных кусков грубой материи.
— Это что такое? — поинтересовался Борланд.
— Липучки. Основаны на действиях дешевых артефактов.
Эльф надел одну липучку на руку, подобно рукавице.
— Вы сжимаете их, и рука приклеивается к любой твердой поверхности. Вы разжимаете пальцы, и липучка отклеивается. Попробуйте!
Марк надел липучку. Она удобно прилегала к кисти. Попробовав приспособление на ближайшей стене, Марк обнаружил, что оно работает превосходно.
— Где взял? — спросил он.
— Нашел в Агропроме.
— Хорошо, — сказал Борланд, с подозрением глядя на Эльфа. — Будем считать это счастливым случаем.
— А вот эти части на колени, — продолжал пояснять Эльф, не заметив взгляда Борланда. — Они не управляются вообще. Просто прилепляются к стене и отлепляются рывком.
Сталкеры присоединили липучки к рукам и коленям. Борланд засунул включенный фонарь в ботинок, так, чтобы он светил вверх, попробовал залезть по стене и быстро оказался на сводчатом потолке.
— Замечательно, — произнес он с удовлетворением. — Забирайтесь.
Команда поползла по потолку, достигла границы с Электрой и миновала ее. Аномалия потрескивала под ними. Марк старательно сжимал руку в кулак, когда касался перчаткой каменного свода, и не отлеплял, пока не фиксировал остальные три точки соприкосновения с потолком. Вскоре он приноровился и начал двигаться быстрее.
— Будем слезать? — спросил он.
— Не поверите, мне и здесь хорошо, — ответил Борланд, вырвавшийся вперед.
Затем он посмотрел вниз и сказал:
— Так, никто не слезает.
— Почему? — спросил Марк. — Что там?
— Я не знаю, но падать туда не хочу.
Марк попробовал разглядеть, что находится впереди, но было слишком темно. Он поравнялся с Борландом, рискнул снять зубами одну перчатку, вытащил фонарь и посветил вниз.
И еще сильнее прижал вторую липучку к своду. Пола под ним не было. После Электры простиралась пропасть, рельсы изгибались под прямым углом вниз и уходили далеко вглубь, за пределы зоны действия фонарей.
Марк посветил на стены и убедился, что ниже того уровня, где должен был быть пол, они остаются такими же каменными.
— Неужели так и было задумано? — спросил он, пытаясь совладать с колотящимся сердцем.
— Ты знаешь, что нет, — ответил Борланд. — Посвети вперед.
В свете фонаря, выбрасывавшего луч метров на пятьдесят, виднелся лишь дугообразный потолок тоннеля, стены которого терялись далеко внизу. Марк почувствовал себя висящим под самым куполом бесконечно высокого цирка.
— Я очень сомневаюсь, что нам нужно ползти вниз, — сказал Борланд.
— Вперед, — произнес Марк, убирая фонарь. — Будем надеяться, что пропасть не бесконечна.
Сталкеры поползли дальше. Из кармана Патрона выпал включенный фонарь. Все проследили за его падением.
— О, дьявольщина, — сказал Борланд.
Луч превратился в тонкую полоску, и она исчезла в глубине. Оттуда не донеслось ни звука.
