«Так как там с вашими резервными копиями?» - с интересом спрашивает она.
«Погодите, секундочку». Манфред пытается вспомнить, к каким адресам подключаться. У него не получается, и накатывает мучительное разочарование. «Если бы я только вспомнил, где я держу остальную часть своего сознания...» - жалуется он. «Это было... О, здесь!»
Стоило ему только подключиться к сайту, и огромная, как слон, семантическая сеть садится на его очки, расплющивая окружающее пространство в дергающуюся кашу одноцветных пикселей. «О-о, кажется, это надолго» - предупреждает он хозяев: здоровенный кусок его метакортекса пытается обменяться рукопожатиями с его мозгом через соединение, которое изначально было предназначено не более, чем для просмотра сети. С входящим потоком загружается только публичная часть его сознания — открытые агенты, материалы и точки зрения — но это мост, переброшенный к огромному замку, полному памяти, и на белых стенах комнаты проступают контуры страны диковин и чудес.
Когда Манфред вновь обретает способность видеть окружающий мир, он начинает, наконец, и чувствовать себя самим собой. По меньшей мере, теперь он может сгенерировать поисковый поток, который восстановит всю целостность и сообщит ему обо всем, что пока остается вне доступа. Священные таинства его души (в том числе - личные воспоминания) все еще недоступны ему — они спрятаны под замком, и замок не откроется без биометрического ключа-идентификатора и пароля квантового обмена. Но его разум снова с ним, и кое-какие его части уже включились и работают – это неописуемо успокаивающее и обнадеживающее чувство возврата контроля над содержимым собственной головы чем-то сродни приходу в себя после эксперимента с каким-нибудь новым наркотиком. «Думаю, нужно сообщить в полицию о преступлении» - говорит он Монике, кто бы ни был сейчас подключен к ее голове. Ведь он теперь знает, где он, и кого собирался встретить (но не «почему»), и он понимает, что для Сообщества Франклина вопросы личности — острая тема с политическим оттенком…
«Сообщить о преступлении». На лице сквозит тонкая насмешка. «Не о хищении личности, случаем?»
«Да-да, знаю, личность сама по себе — хищение, если кто-то не разветвлял свой вектор состояния в течение гигасекунды или больше – это весомый повод ему не доверять, единственное, что должно быть неизменным — это изменение, и, блин, так далее. Кстати, с кем я говорю? И если мы разговариваем, не означает ли это, что мы, в общем-то, на одной стороне?» Он пытается выпрямиться в откидном кресле, и оно тихо жужжит шаговыми моторами, усердно выпрямляясь в соответствии с его позой.
«Принадлежность сторонам относительна». Женщина, которая иногда бывает Моникой, бросает на него чудаковатый взгляд. «Она радикально меняется от добавления новых координатных осей. Вот могу сказать, что сейчас я — Моника, и вдобавок — наш спонсор. Устраивает?»
«Наш спонсор, который в киберпространстве?»
Она откидывается назад на диван. Тот, в соответствии с моментом, жужжит и производит столик с маленьким баром. «Выпьешь? Может, кофе? Или гуарану? А может, берлинское белое, как в старые добрые времена?»
«Гуарана сойдет. Здорово, Боб. Как долго ты был мертв?»
«Хех. Я не мертв, Мэнни. Может, я и не полная выгрузка, но я чувствую себя самим собой». Моника вращает глазами - кажется, по своей собственной воле. «Он хочет еще добавить кое-что грубое о твоей жене» - вставляет она - « но я не собираюсь пропускать это».
«Моей бывшей жене» - автоматически поправляет Манфред. «Этой, м-м-м, налоговой вампирше. Та-а-ак, дай угадаю. Ты играешь роль устного переводчика для Боба?»
«Ага». Она смотрит на него с очень серьезным выражением лица. «Ты знаешь, мы ему многим обязаны. Вместе с частичными выгрузками он передал в Сообщество и все свои активы - мы чувствуем себя обязанными и воссоздаем его личность настолько подробно, насколько можем. С парой петабайт[124] записей больше, чем мы, наверное, и не сделаешь. Но нам помогают».
«Омары». Манфред кивает самому себе и принимает протянутый ей стакан, сверкающий алмазными изгибами[125] на послеполуденном солнце. «Я знал, что тут без них не обошлось». Он подается вперед со стаканом в руке, нахмурившись. «Если бы я только мог вспомнить, зачем пришел сюда. Что-то срочное, из глубокой памяти.... Что-то такое, чего я не мог доверить собственному черепу. Что-то, связанное с Бобом».
Дверь за диваном открывается, и входит Алан. «Прошу прощения» - говорит он тихо, и направляется в дальний конец комнаты. С потолка по стене разворачивается рабочий терминал, и из служебной ниши выкатывается стул. Он садится, опираясь подбородком на руки, и вглядывается в белый экран. Все это время он бормочет себе под нос что-то вроде: «Да,понимаю….Головной_офис_компании...взносы_должны_пройти_аудит...»
«Избирательная компания Джанни» - поясняет Моника.
Манфред подпрыгивает. «Джанни??» В его голове распутывается связка воспоминаний – о своем политическом фронтмэне и его программе. «Да! Вот в чем было дело! Конечно же!» Он смотрит на нее с восторгом. «Я пришел, чтобы передать вам сообщение от Джанни Витториа о...» У Манфреда опускаются руки. «…о чем же? Но это было что-то важное» - неопределенно продолжает он. «Что-то критически важное для долгосрочных планов, что-то о групповых сознаниях и голосовании... Тот, кто меня обчистил, вот кто все знает...»
***
Рынок Трав оказался чересчур деревенской с виду булыжной площадью, угнездившийся под хмурыми бойницами Замковой Скалы. Аннетт стоит на Углу Виселиц — в том самом месте, где казнили ведьм – и посылает своих невидимых агентов напасть на след Манфреда. Айнеко, как сатанинская епитрахиль, чересчур фамильярно устроилась на ее плечах, и направляет ей в уши поток вскрытой телефонной болтовни со всей округи.
«Не знаю, откуда и начать» - с досадой вздыхает Аннетт. Это место — ловушка для туристов, теснина-логово, в которой устроилось хищное растение о многих жвалах, что переваривает кредитные карточки и выплевывает истасканные телесные оболочки. Дорог превратили обратно в тротуар и заново вымостили средневековым булыжником. Он ужасно грязный и побитый – с реалистичностью реконструкторы, определенно, перестарались. В середине того места, где была парковка, расположилась сезонная ярмарка древностей, постоянная, как все временное. Там можно купить все, что угодно, от латунной решетки для камина до антикварного CD-проигрывателя, но большая часть товара здесь ничем не отличается от мусора из интернет-магазинов – некоторые выставленные тут предметы японо-шотландской культуры могли бы занять почетное место в музее эклектики в аду. Тартаны из Пуроланда[126], аниматронные Несси, сварливо шипящие у колен, ноутбуки из секонд-хенда... Люди толпятся везде – и в тематических пабах (виселицы здесь, похоже, лучшая тема шуток и болтовни), и в дорогих бутиках с цифровыми зеркалами и тканегенераторами. Тротуары оккупированы уличными исполнителями, неизменно влекомыми в такие места и составляющими часть местного Края[127] - вот робо-клоун в очень классическом серебристом гриме иронично пародирует жесты прохожих...
