По спине Генри пробежал неприятный холодок. Кэзо был так похож на настоящего короля! Но, разумеется, он сказал так, чтобы успокоить юне.
Безумствующая толпа остановилась у входа. И, как ни странно, остановили ее скрещенные пики стражей. Что-то в этом было не так…
Если мингх начал распространяться повсюду, то почему стража не охвачена им? Рефлекс не может действовать столь избирательно. И почему преследователи подчинились?
— Я лично допрошу — его, — сказал король.
— Но ваше величество… — попытался возразить невесть откуда взявшийся чиновник.
Легким движением локтей кэзо отверг возражение.
— Если бы пришелец хотел причинить мне вред, он сделал бы это из засады. Скорее всего, он просто признал себя побежденным. — Король встал. — За мной, Победитель! — и при этом саркастически улыбнулся.
Генри повиновался.
— Вблизи трона ничего нет, — прошептал Наксто по-английски, когда они вышли из тронного зала. — Я обыскал туалетную комнату, гарем, нечто вроде тюрьмы, клетку с драконом… Но никакого оборудования нигде нет.
— Я думаю, — сказал Генри, — что это все-таки гарем.
— О, действительно! Вряд ли станут беспокоить старого проказника, когда он с молодой красоткой.
— Но почему стража не подвержена рефлексу?
— Не знаю. Но я заметил у них шрамы. Возможно, они оперированы и у них нет нерва, реагирующего на этот рефлекс. Я бы на месте короля поступил именно так.
Ну конечно! Король, стража, охраняющая главный вход и прочие важные точки, не должны реагировать на мингх. Вырезав нерв, можно добиться этого. Очевидная предосторожность…
Но что-то беспокоило Генри. Что-то неуловимое, чему он пока не мог найти названия…
Впереди послышался рев, они находились возле огромной клетки, перегораживающей коридор. В ней сидел ррвр.
— И не надо никакой охраны! — сказал Наксто.
Он закрыл за собой решетку, и они пошли дальше, а ррвр сопровождал их вдоль стенки клетки. На другом конце
Наксто закрыл следующую решетчатую дверь, которая вела в длинный узкий отрезок коридора, словно в галерею вдоль клетки. Затем кэзо толкнул колесо, к которое были прикреплены диски для присосок, как спицы К земному колесу. Оно повернулось, и передняя стенка клетки медленно надвинулась на галерею. Вся система двигалась на колесах. Вскоре клетка полностью поглотила проход. Отсюда не было выхода, кроме как через клетку, но в ней сидел ррвр.
— Управлять ею можно лишь с одного конца, — сказал Наксто. — Я рад, что понял этот механизм. Здесь никто не посмеет беспокоить старого Брф.
— Жаль, что я не узнал его получше, — сказал Генри. — Мне понравился его ум. _
— Но он был врагом. Нельзя же позволить ему осуществить мечту об Империи трех планет. Он был слишком умен, чтобы жить.
— Последний раз я слышал это рассуждение, — медленно произнес Генри, — когда мы говорили с кэзо, Властителем Земли.
— Вы, земляне, к сожалению, верите в то, что результаты действия разумных существ гуманны по своей сути.
— Да, — вздохнул Генри. — Опасно быть наивным, если к тому же ты еще глуп. Но я хотя бы признаю опасность.
— Вы не глупы.
— Нет? Это зависит от того, с какой точки зрения смотреть. Вы знаете, что мне нравится женщина-кэзо?
— Как человек, вы имеете в виду? Это возможно.
— Как женщина.
— Ладно, давайте подождем, пока мы не придем в гарем. Может быть, вам понравится женщина-юне?
Генри рассмеялся, хотя кэзо и был чересчур дерзок. Они подошли к тюрьме. В камере неподвижно лежало с полдюжины юне,
— Они, вероятно, отравлены, — Генри покачал головой. — Юне никогда не теряют контроль над присосками в обычных условиях. Даже если без сознания.
— Они все равно не могут убежать — их охраняет решетка и ррвр. Зачем же их было отравлять?
— Потому что они особо чувствительны! — воскликнул Генри. — Это юне, которые распространяют мингх! Брф просто вынужден держать их в бессознательном состоянии, только так он сможет сдерживать распространение рефлекса.
— Вы хотите сказать, что я прошел мимо, разыскивая машину, а не… Но они не могут быть единственными «чувствительными» юне на планете!
— В данный момент — могут. Король выследил и убил остальных, как раз перед завоеванием юне. Со временем подрастут новые, но сейчас остались только эти. Если они потребуются ему, их достаточно тлько привести в чувство.
— Да, теперь ясно. Поэтому рефлекс и распространяется так медленно. Но через несколько часов эти юне будут готовы к действию…
— И тогда мингх не остановить! — закончил Генри. — Я не знаю, насколько велика их роль, но подозреваю, что они могут распространить мингх со скоростью лесного пожара.
— Но мы же знаем теперь механизм!
— Да. Но не знаем, как его контролировать. А это важнее.
— Контролировать неконтролируемое?
— Сам, факт существования мингх еще не несет угрозу, — сказал Генри, напряженно думая. — Все дело в том, как применить его. Если мингх предназначен для выживания вида — это одно. Во всех других случаях он может использоваться только во вред, как и хотят его использовать сейчас.
— Во вред? Почему же юне не имеют права использовать его для усиления своей власти, если хотят сделать это?
Генри хмуро посмотрел на него. Слабое вначале подозрение усиливалось. Теперь он, кажется, понимал, почему стражи, охранявшие того Брф, который шел к нему в камеру, были охвачены мингх, и почему не охвачена эта стража.
— Да потому, что в данном случае это было бы против интересов вида! Система дележки пирога спасла юне от единственной угрозы, против которой мингх был бессилен — гибели цивилизации и истощения ресурсов.
— Сознайтесь честно: если бы вы были юне, вы приняли бы этот тезис?
— Всегда считал ошибкой скрывать сущность Системы от населения, а теперь окончательно убедился в этом. Непросвещенный юне не может принять этот тезис.
— Сомневаюсь, что и просвещенный может.
— Вот в этом мы с вами расходимся, — улыбнулся Генри.
Они подошли к цели своего путешествия — богато обставленной комнате.
— Королевский гарем, — сказал кэзо.
Здесь была только одна женщина — очень молодая и, несомненно, привлекательная для юне.
— О! — испуганно вскрикнула она, увидев Генри. — Кто это?
— Я как-нибудь справлюсь с этим, — сказал по-английски мнимый монарх, обращаясь к Генри, и перешел на юнский:
— Вие, это разумное существо с другой планеты — Земли. Его зовут Генри. Он пришел поговорить с тобой.
