Земля зашаталась под его ногами и, треснув, разлетелась осколками оконного стекла, в которое попал хулиганский мяч. За осколками потянулись ниточки тумана, поначалу казавшиеся сверкающими струйками, которые вдруг попытались схватить Харлама. Ничего хорошего это не предвещало.
Он вскрикнул и прыгнул в сторону, выискивая место понадежнее, потому, что земля под его ногами корчилась и превращалась в оскаленные лица, готовые схватить за пятки и с довольным хохотом сделать то, что не удалось ниточкам тумана: утащить вниз, в темноту и сырость безвременья.
Как бы не так!
Резкий прыжок в сторону, перекат и быстро, на четвереньках, два метра вправо. Потом прыжок в полусогнутом положении, потому что распрямляться уже нет времени, перекат, снова на четвереньках вперед и вперед, как можно дальше. Теперь налево и бегом-бегом. Господи, дай вторые ноги! Дай скрыться, забиться в какую-нибудь, пусть самую крохотную нору, но лишь бы только подальше от этого.
Харлам вихрем влетел в узкую улочку и побежал по ней, не разбирая дороги, сшибая на пути всех, кто попадался, лишь бы уйти, спрятаться и вдруг, повернув за очередной угол, осознал, что все, ушел.
Он уселся на землю и, стал отчаянно соображать, где же он находится и далеко ли отклонился от намеченной цели.
Что же это было? Чертовски похоже на какой-то мнемоудар. Но кто и зачем?
Харлам стиснул зубы.
Ничего, уж три дня-то он как-нибудь продержится, даже в самых невероятных условиях. Ему не впервой. Однако, надо что-то делать.
Он встал и поправил автомат.
Итак, в путь.
Отшагав еще полквартала, он углубился в предместья Лондона и неожиданно увидел, как с пожарной лестницы, ведущей на крышу одного из расположенных неподалеку домов, спрыгнула стройная девушка в странном платье. Ее преследовали трое мужчин, самой бандитской наружности.
Ага, это уже интересно.
Харлам приготовился наблюдать.
Девушка пробежала мимо него, даже не попытавшись позвать на помощь. Преследователи, похоже, вообще не воспринимали его как нечто живое. Они отстали от своей жертвы метров на сто и теперь, потихоньку ее догоняли.
Харлам хмыкнул.
Ну еще бы, ведь я здесь чужой. Эти бандюги уверены, что я не вмешаюсь. И собственно говоря, правы.
Так примерно он и думал, пока до преследователей не осталось метров двадцать. А потом, неожиданно для самого себя, рывком сдернул с плеча автомат и саданул по ним широкой, на полмагазина очередью.
Как бы не так. Они даже не остановились, хотя почти все пули попали в цель.
Черт, ведь это оборотни. Их бы серебряными пулями, да где такие взять. Вот в Лемурии все наоборот — патронов с серебряными пулями, сколько душе угодно. Только здесь не Лемурия.
Троица разделилась. Двое продолжали бежать за девушкой, а третий рванул к Харламу.
Ага, автомат бесполезен. Убежать? Не выйдет. И раздумывать уже некогда.
Харлам рванул с пояса гранату и, выдернув кольцо, уже в падении, швырнул ее под ноги бегущему к нему оборотню. Хлопнул взрыв, над головой просвистели осколки.
Харлам вскочил, сорвав с пояса вторую гранату. Но оставшиеся двое уже сообразили, что к чему и, бросив преследование девчонки, кинулись в ближайший переулок.
Вот так-то.
Воняло пороховым дымом, метрах в пяти бессильно щелкала зубами волчья голова. Харлам понял, что за эти несколько секунд перестал быть сторонним наблюдателем и стал частичкой этой страны. И теперь с ним может случиться все, что угодно.
Он еще постоял и посмотрел по сторонам. Голова оборотня перестала дергаться.
Ему надо было куда-то идти, торопиться, а он думал о том, что похоже — влип. Да еще как! А мнемоудар? Если он повторится? От оборотней можно спрятаться. А от этого? Все равно найдет. Если только не найти его причину и не сделать то, что было приказано, прежде чем эта телепатическая тварь или что там еще, с ним расправится.
Вот именно, прежде чем…
Он снова поглядел на компас и неторопливо, зорко оглядываясь по сторонам, пошел дальше, а свернув за первый же поворот, увидел девушку. Она стояла, привалившись к стене, и улыбалась. И он ей улыбнулся тоже, хотя и подумал, злясь на себя за собственную глупость, что глаза бы на нее не глядели. Глаза бы… Впрочем, очень даже могут поглядеть. Все что надо на месте и еще что-то такое, необъяснимое, что обязательно должно быть в соблазнительной женщине. А еще улыбка.
Как же без этого: ведь спаситель все же.
Она-то зачем ему нужна? Впрочем, девчонка вроде ничего, не подкачает. Да и то сказать, две недели ни с кем словом не перемолвился… И еще…
Только одета она как-то странно. И босиком. И что-то в ней все же есть необычное… Ну да, открытая мордашка с наивными… нет, глаза у нее никак не наивные и даже наоборот… Что-то в них было странное. Впрочем, кто тут не странный?
На соседней улице рычал какой-то зверь, что-то там трещало, рушилось. Потом рык смолк, и оттуда повалили жирные хлопья дыма, послышался рев пожарных машин. А ветер был в их сторону, и поэтому першило в горле. Харлам, хорошо понимая, что идти куда-либо не следует, так как видимости нет никакой, схватил девушку за руку и рванул ее в ближайший подъезд.
Дом был начала века. Широкая крутая лестница. На нижних ступеньках лежала бутылка из-под молока и “шмайсер” с погнутым стволом. Стена рядом с лестницей была разломана и из пролома торчал окованный медью нос греческой триремы.
Харлам плотно затворил входную дверь и прислонился к стене. Девушка пристроилась рядом с ним. Харлам закрыл глаза и стал думать.
А что если девушка появилась здесь неспроста? Вдруг ее появление и мнемоудар связаны? А даже если и так? Что с того? Ну не она, так появится что-то другое. Нет, пусть уж будет она. В крайнем случае: убрать ее не составит труда. И вообще…
Он открыл глаза, отстегнул полупустой магазин и зарядил его до отказа. Потом посмотрел на последнюю гранату.
Да, надо было взять побольше.
Девчонка между тем занялась своим странным платьем: отрывала от него полоски материи, что-то ими сшивая и связывая. Харлам увидел, как мелькнуло тоненькое плечо и вдруг понял, что он дурак. Просто девчонка. Просто бежала, спасая свою жизнь, а тут подвернулся он. Не может быть, чтобы это тоненькое плечо было чем-то опасным. Да… Вот именно…
Он заглянул ей в глаза и участливо спросил, как спрашивают маленьких детей:
— Что, испугалась?
— Я? — она вдруг улыбнулась, и Харлам почувствовал, как у него по спине поползли противные мурашки, потому что у нее во рту блеснул длинный, волчий клык.
Время как бы остановилось. Он с ужасом подумал, что поза у него крайне неудобная. А пока он схватит автомат, который прислонил возле своих ног к стене, она успеет раз сто броситься и вырвать горло, как они обычно делают. И автомат он положил неудобно, даже затвор забыл передернуть, и теперь толку от него, как от веника. Разве что выхватить нож, но что нож против оборотня?
