из головы это желание, это ожидание. Но все, что нахлынуло на меня, накрыло – с головой.
Хмельного, словно от захлестывающего ветра, меня несет черт знает куда с волнами и я, вконец
пьяный, захлебываюсь водой, как водкой. На меня налетает пенистый вал и… отступает,
разбиваясь о мой, резко холодающий, рассудок.
Сейчас неизвестный, но отчаянный сотрудник стекляшки смерчем пролетит по счетам
стороннего честного народа и переведет на счет чужого человека целый капитал – кучу купюр или
гору золота-эквивалента. Этот скромный человек, счет которого сейчас резко подскочит кверху, –
незнакомый мне первый встречный. Просто, у меня его карта, просто мне известны его коды.
Скоро я приложу руку к его счету и получу на руки груду добра. Сниму все свои деньги, до
последнего пропащего гроша… а его деньги не трону – он мне все же карту предоставил, так что
будем считать, что мы с ним в расчете.
Потреплют же нервы сотрудникам стекляшки, когда проследят код подключения. И человеку,
через счет которого пройдут мои деньги, достанется. Не по душе мне такие вещи. Только я
вынужден исходить из данности. Мне не решить сложной задачи, выставляя на свет себя, – я
высвечиваю других, оставаясь в их тени. Чаще я специально подыскиваю человека, которого пущу
в расход. А первых встречных, как сейчас, подставляю редко. Но сейчас на поиск подходящего
человека времени просто нет – в ход пускаю всех, кто под руку подвернется. Плевать мне, что они
ненадежные, не проверенные. И на них мне – плевать. Пусть представители властей и служители
порядка думают, что это один из своих сделал, – тогда никого из чужих подозревать и
прослеживать не станут. Я останусь в покое. С таким расчетом я и выбрал прямое кабельное
подключение. Так проще всего внимание отвлечь, взгляд в сторону отвести, следы спутать и
скрыться спокойно. Так сразу ясно, что отсюда человек в сеть выходил, что свой человек.
С вида проще подключиться к системе дистанционно – не заходя в здание, а стоя далеко в
стороне. Ведь несложно под код сигнала хоть какого их компьютера подстроиться и с его канала в
их центральную систему вторгнуться. Только беспроводная связь всегда ставит под подозрение
пришлого хакера. Вроде неплох путаный вариант, применимый на порядочном расстоянии, – войти
в сеть хоть с какого своего канала, вскрыть хоть какой их компьютер и внедриться в их
центральную систему с его проводного канала. Только, рано или поздно, специалисты определят,
что проход к системе открыт с чужого канала, – тогда чужой код и сигнал отследят. Здесь ведь все
регистрируют, все сведения сохраняют. Узнают специалисты, что в сеть проник чужак,
подошедший к центральной системе с улицы. Мне этого никак не нужно. Мне и сложные операции
не на руку. Люди не должны думать, что у них под носом действует диверсант, вооруженный
крутой техникой. Людям следует считать, что они столкнулись с делами простого солдата или
хакера, оснащенного средней аппаратурой. Иначе меня станут искать так серьезно и
целеустремленно, что отыщут. Исходя из выше перечисленного, я решил зайти в здание и
задействовать все виды связи на незамысловатом уровне, явно давая увидеть, что нахожусь здесь.
А главное, – я четко показал, что не такой страшный, как на деле, и ясно дал понять, что не так
опасен.
54
Насколько просто ты исполнишь задачу, настолько сложно тебя будет опознать в качестве
серьезного разведчика. А насколько трудно тебя будет вычислить, настолько тяжело тебя будет
поймать. Так всегда. Только на моей службе по-простому не сработаешь и по-настоящему
простыми способами цели не достигнешь. Сделать хоть что-то по-настоящему просто в моем деле
– очень сложно. Мне почти все время приходится нагонять на запредельно сложные задачи одни
лишь видимости простоты, почти постоянно приходится исполнять задачи с расчетом на чужие
глаза и с показной нечеткостью, путающей мои следы и чужие мысли. С вида мне не так трудно
туманить всем глаза и мутить рассудок. Но все только – с вида. Показать противникам
примитивные помыслы на месте продуманных во всех тонкостях и тщательно спланированных
операций с неподозрительной очевидностью – крайне трудно. Такие вещи даются мне тяжелее
всего – ведь я действую обдуманно, ведь мои движения оточены. Конечно, кажется, что
профессионалу под непрофессионала подкосить – раз плюнуть. А нет. Я же должен сначала сбить
ход мыслей себе, а только после – таким крутым контрразведчикам, как Шлегель. Мне нужно
сохранять разум ясным, незамутненным навыками и привычками, всегда – все время. Тогда мое
подозрительное поведение выглядит так, словно оно в порядке вещей. Я вроде случайно попадаю в
спорные ситуации, ухожу от слежки, вроде не стараясь уйти. Я и сейчас себя такой видимостью
закрыл, как туманом, и защитил, как крепостной стеной. А скоро я стану поступать еще непонятнее
– настолько нагло, что никак неожиданно, и настолько глупо, что неподрасчетно… с вида нагло и
глупо, а на деле – осторожно и осмысленно.
Эх, на что только не пойдешь ради чистой любви – даже на грязный грабеж! Правда, моя любовь
не такая уж и чистая, а мой грабеж не такой уж и грязный. И вообще – все наоборот… Это не
грубый грабеж, а – тонкая операция, и не высокая любовь, а – низкая страсть, снесшая мне голову.
Не буду я себе врать! Отправила меня моя страсть на передовую в виде зверюги простой , пусть и
разумной! Будь честен – не с другими, тогда хоть с собой! Такое у меня кредо! Так я защищаю себя
от тумана, нагоняемого мной на всех вокруг! Нам всегда следует помнить, что наше оружие,
направленное против врага, при ничтожной нашей неосторожности поражает нас. Изображая перед
врагом друга, а перед другом врага, можно забыть, кто – друг, а кто – враг. Попробуй не запутайся,
кто ты, где ты, с кем и когда… я ведь под десятью лицами говорю на десяти языках с десятью
людьми из десяти стран.
Пора мне сворачиваться – не собираюсь я ждать, когда за мной придут. С банками покончено –
пора к банкоматам. Теперь надо обойтись без задержек. Стоит специалистам разобраться с моей
