– Верхнюю одежду, пожалуйста, – потребовала Куртана. – И вашу сумку, мистер Кильон.
– Да мы же замерзнем, – запротестовал Кильон.
Металлический корпус корабля казался ледяным.
– Я велю принести теплую одежду и одеяла. Сумку, пожалуйста! Ну, скорее!
– Мне куртку вернете, – буркнула Мерока.
– Вся ваша собственность переходит к Рою, так что привыкайте. Взамен вас будут защищать и стеречь.
– До тех пор, пока вы не разглядите в нас шпионов, – съязвил Кильон, протягивая сумку.
– Мы не дикари, – возразила Куртана. – Многие наши клиенты становятся полезными, продуктивно работающими гражданами Роя.
– В отличие от черепов, которых ваши люди застрелили на месте разгрома боргов.
Куртана открыла рот, и на миг Кильон подумал, что она начнет оправдываться: мол, казнить черепов не приказывала.
– Они отказались разоружаться, – заявила она.
На самом деле знать об этом Куртана не могла: с тех пор как она распорядилась обезоружить и отпустить черепов, с оставленным при них бойцом она не разговаривала.
– Советую поскорее понять, что вы сейчас не на Клинке. Мы всегда жили по своим законам, и в ближайшее время это не изменится, – добавила она и ушла, закрыв за собой тяжелую, с зарешеченным оконцем в верхней части дверь.
Кильон не сомневался, что в эту каморку регулярно сажают пленных. Стены были достаточно тонкими, чтобы не препятствовать холоду, но при этом достаточно крепкими, чтобы удержать безоружных. Хотя они-то со спутницами о побеге не помышляли.
Корабль задержался до возвращения других десантников. Едва они поднялись в гондолу, двигатели перестали противодействовать рвущейся вверх оболочке, теперь, наоборот, они подталкивали ее. Металлические стены завибрировали, пол накренился, корабль взмыл в небо.
– О Рое ты хотя бы знала, – упрекнул Кильон Мероку.
– Пересекаться с ним я не собиралась. Фрей предпочитает следить за его перемещениями, ну, по мере возможности. Как правило, ройщики держатся намного дальше к западу. Окажись они так близко до нашего отъезда, Фрей знал бы.
Кильон заметил, что девушка держится за Библию, маленькую черную книжку, которую он листал в Конеграде, пока Мерока отсутствовала.
– Так что же такое этот Рой?
– Скоро узнаешь, если нас везут туда.
– По крайней мере, это форма цивилизации.
– Нас с тобой они с распростертыми объятиями не примут. Маму с дочкой – возможно, они же явно не с Клинка, а нас… – Мерока замолчала, пристально глядя на Кильона. – Глаза у тебя чудные какие-то, тебе говорили?
Кильон повернулся к Калис и Нимче. Босые, в лохмотьях, они жались друг к другу, бритоголовая мать обнимала растрепанную дочь.
– Можно мне осмотреть твою девочку? – спросил он Калис.
Женщина крепче прижала к себе дочку, предостерегающе глядя на Кильона.
Тот умиротворяюще поднял руку:
– Калис, мы все знаем, что там случилось.
– Знаем? – удивилась Мерока.
– Когда борг собирался убить Мероку, ты что-то сказала Нимче. Мне послышалось: «Давай же!» С тех пор только об этом и думаю. О чем ты ее просила? В конце концов, она лишь ребенок. Секретного оружия у нее при себе не было. Но я сразу что-то почувствовал.
Взглянув на зарешеченное окно, Кильон удостоверился, что их не подслушивают. Впрочем, даже если он ошибался, из-за гула двигателей вряд ли что-то можно было разобрать.
– Не зональный сдвиг и даже не зональные колебания, – продолжил он. – Казалось, что-то пробивается на поверхность.
– О чем ты говоришь? – настойчиво спросила Мерока.
Кильон поднялся со скамьи, одной рукой уперся в перфорированную потолочную балку, другой быстро провел по отметине на голове Калис, прежде чем та успела отшатнуться.
– Я ведь не ошибся насчет отметины? – спросил он. – Ты нанесла ее сама или попросила нанести, чтобы выдать себя за тектоманта. Нужно отдать тебе должное: получилось убедительно, и черепов ты провела. Но это не родимое пятно, а татуировка, и сделали ее недавно.
– Ты ничего не знаешь, – отозвалась Калис.
– Плюс твое поведение с тех пор, как мы встретились, твои высокопарные, безумные речи. А ведь ты отнюдь не безумна. По крайней мере, не больше любого из тех, кто сидел в клетке и имел шанс сгореть заживо или стать пищей боргов. Такое выбьет из колеи любого изначально безумного. Но это не о тебе. Тебе хватило ума и находчивости найти единственный вариант спасения дочери. Пришлось отвлечь от нее внимание – выдать себя за тектоманта, чтобы Нимчу не заподозрили.
– Эй, ты как себя чувствуешь? – спросила Мерока. – Зря не принял лекарства, пока сумку не отобрали.
– Я чувствую себя неплохо, спасибо. – Кильон натянуто улыбнулся. – Немного помят, но физических и умственных способностей не утратил. Калис, можно осмотреть Нимчу? Обещаю, никто, кроме нас с Мерокой, не узнает об этом. Терять тебе нечего: правду я уже выяснил.
– Правду о чем? – уточнила Мерока.
Калис не воспротивилась, когда Кильон провел рукой по грязным кудрям Нимчи, разделив их так, чтобы обнажить алую отметину. Мерока поднялась со скамьи и глянула ему через плечо.
– Отметина настоящая, – объявил Кильон, снова глянув на зарешеченное окно. – Здесь чистая пигментация. Вряд ли это шрам, клеймо или татуировка. Если это клеймо, то поставили его, побрив девочку наголо. Но волосы отросли, то есть прошло немало времени, а пятно не поблекло.
– Мы об этом уже говорили, – напомнила Мерока. – Существуют тектоманты или нет, Калис не настоящая ведьма.
– Сейчас речь о девочке.
– Она тоже не настоящая.
– Еще как настоящая, правда? – Кильон обернулся к Калис. – И тебе это прекрасно известно. Отметина у нее с рождения, да? Ты всегда понимала, что это опасно, что только из-за одной этой метки девочка может погибнуть, вне зависимости от того, досталась ей сила или нет. Если бы поползли слухи, что у кого-то из вас отметина, ты могла бы, по крайней мере, перетянуть внимание на себя. А если бы сила Нимчи проявилась и привлекла внимание, ты заявила бы, что все дело в тебе.
– Начнешь болтать об этом – убью, – пригрозила Калис.
– Да не буду я ни с кем болтать! Хотя сама ты секрет сохранить не смогла! – Кильон почувствовал, что погорячился, и добавил: – Слушай, Калис, я даже представить не могу, на что ты шла ради дочери. Даже в клетке ты не могла показать, что настоящий тектомант она. Тут наверняка понадобилась вся материнская любовь. – Он покачал головой. – Нет, я болтать не буду. И никто из нас не будет, верно, Мерока?
– Тут болтать не о чем, – отозвалась та.
– Хорошо, так куда проще, – кивнул Кильон. – Только я серьезно, Мерока. Это нужно сделать нашей маленькой тайной. Про Нимчу они узнать не должны.
– Они? – переспросила Мерока.
– Куртана и другие члены экипажа, – пояснил Кильон. – Другие ройщики, если на то пошло.
– Ты за пару часов вычислил, кто она такая, – скептически заметила Мерока. – Думаешь, получится вечно хранить это в секрете от Роя?
– Мы очень постараемся, ладно? Когда придет местный доктор, нельзя допустить, чтобы он осматривал девочку чересчур тщательно.
– Все равно не понимаю, – отозвалась Мерока, глядя на Калис. – Почему ты не вела себя как нормальная мать, вместо того чтобы брить голову, рисовать отметину и изображать ведьму?
– У нее не осталось выбора, – пояснил Кильон. – Кто-нибудь догадался бы, что у одной из них сила. Раз Нимча вызывала зональный сдвиг местного масштаба, рано или поздно подозрение пало бы на нее. Согласен, тактика Калис кажется чересчур радикальной, но женщина знала: это лучшее, единственное, что может сделать для дочери. Так Нимча получила небольшую временную фору.
– Кильон, Кильон, проснись! Черепа их поймали и собирались сжечь заживо!
– Нимчу могли отпустить или хотя бы оставить в живых.
– Ага, куда ни глянь, везде счастливый финал.
– Этого я не говорю. Просто, с точки зрения Калис, это было меньшим из зол. – Кильон содрал запекшуюся кровь с верхней губы. – Не надо ее осуждать – мы на ее месте не были.
Он замолчал, разбираясь в перепутанных воспоминаниях о недавних событиях.
– Тем более что теперь не осталось сомнений, что Нимча – настоящий тектомант, так ведь, Калис? Когда ты умоляла дочку вмешаться, я что-то почувствовал. Зона откликнулась. Не сдвинулась, но Нимчу определенно заметила и едва не послушалась. По-моему, девочка дала зоне приказ, но выполнить его не заставила: не хватило силы или сосредоточенности. Так было дело?
– Я надеялась, что ты ничего не почувствуешь или не обратишь внимания на мои слова, – отозвалась Калис после долгой паузы.
– Ты среди друзей, и нам нужна правда. Вся правда, как она есть. – Кильон решил, что лучше говорить напрямую, и спросил: – Давно ты знаешь о силе Нимчи?
Взгляд Калис метался от Кильона к Мероке – оба до сих пор стояли, нависая над ней.
– Пожалуйста! – Она кивком показала, что им нужно сесть на скамью.
