Сердце Города учащенно стучит.
Эхом отдается стук градин, пронзающих купол. Бум, бум, бум.
Что могут мандибулы, пусть даже наточенные, против капель воды?
Тревога, фаза 3: Ситуация приближается к критической. Некоторые рабочие впали в истерику и разбегаются в разные стороны. Их вытянутые антенны испускают непонятные феромонные вопли. В своей панике некоторые доходят до того, что наносят раны своим же сородичам.
У рыжих муравьев феромон тревоги самый сильный — это вещество выделяет Дюфурова железа. Летучий гидрокарбонат называется Н-декан, его химическая формула С10Н22. Запах настолько сильный, что может привести в бешенство кормилицу посреди глубокой зимней спячки.
Если бы не самопожертвование муравьев-привратников, поднявшаяся вода не пощадила бы закрытый город. Плотно затыкая входы своей плоской головой, эти героические часовые помешали вторгающейся жидкости затопить центральный фундамент. Поэтому все жители Закрытого города, и главное, королева Шли-пу-ни, уцелели.
Зато теперь вода затопляет залы с тлей.
Зеленые животные испускают смешные пахучие писки.
Их пастухи вынуждены бежать, спасти успевают лишь горстку самок на сносях.
Повсюду спешно возводят дамбы. Основные силы брошены на укрепление стратегической стены в главной галерее, которая должна сдержать бешеный поток. Но силе воды невозможно противостоять. Заграждение набухает, дает трещину и рушится. Постройка разлетается, высвобождая водяной шар, который уносит отважных каменщиков.
Волоча утопленников по коридорам, вода обрушивает своды, сносит мосты, разрушает всю подземную топографию, а затем устремляется на грибные поля. Там фермеры пускаются в бегство, едва-едва успев прихватить несколько драгоценных спор.
Водные жесткокрылые, эти знаменитые плавунцы, которых так хотела приручить Шли-пу-ни, радостно резвятся в родной стихии, поедая тлю, муравьиные трупы и гибнущих личинок.
Без конца петляя, огибая препятствия, 103683-й добирается до стойла жуков-носорогов. Бедные животные мечутся туда-сюда, пытаясь спастись от потопа. В панике они начинают биться о низкий потолок.
И здесь, как и везде, невзирая на опасность, проворные рабочие спасают малышей и выталкивают на сушу круглые шарики коровьего навоза, наполненные яйцами. Однако они понимают: потерь не избежать, и, похоже, они будут огромными.
Скарабеи так боятся намочить лапки, что впиваются рогом в потолок. Лишь благодаря своей воинской выучке, 103883-му удается увернуться от ударов и резцов.
Вот, наконец, вход в укрытие мятежников. Тут все: и деисты и недеисты. Но если недеисты нервничают, то деисты, как ни странно, остаются спокойными. Катаклизм их не удивляет.
Мы не досыта кормили богов, поэтому они нас заливают.
103683-й обрывает их гудение. Скоро не останется спасительного выхода. Если они хотят спасти движение мятежников, то нужно срочно уходить.
Его слушаются и идут за ним следом. Перед тем как выйти, 24-й протягивает ему кокон бабочки, который тот оставил во время своего предыдущею визита.
Это миссия Меркурий. Ты нигде не должен его забывать.
Не споря, 103683-й берет кокон и увлекает мятежников за собой. Но пройти через стойла уже невозможно. Весь зал затоплен. Жуки-носороги и муравьи плавают между водой, льющейся сверху, и водой, поднимающейся снизу.
Надо как можно быстрее прокопать новый тоннель, — 103683-й отдает приказы.
Надо действовать быстро, уровень воды в помещении поднимается.
Все продукты плавают.
Вода поднимается все быстрее.
Деисты по-прежнему не жалуются. В большинстве своем они не принимают божий гнев на свой счет.
Однако уверены, что этот дождь обрушился не за их грехи, а для того, чтобы помешать походу Шли-пу-ни.
— Извините, мадемуазель.
Обращались к ней.
Летиция Уэллс открыла глаза, это была еще не конечная остановка. К ней обращалась женщина.
— Извините, мадемуазель. Я, кажется, задела вас спицей.
— Ничего страшного, — вздохнула Летиция,
Женщина что-то вязала из розовой, как конфета, шерсти. Ей нужно было дополнительное пространство, чтобы развернуть свое полотно.
Летиция Уэллс посмотрела на эту паучиху-прядильщицу, шевелящую Пальцами. Постукивая, спицы наращивали количество петель.
Ее розовое творение походило на конверт. Какого несчастного ребенка она собиралась, засунуть в этот мольтоновый ошейник, подумала Летиция Уэллс. Как будто услышав вопрос, женщина задвигала челюстью, демонстрируя великолепную эмаль.
— Это для моего сына, — с гордостью объявила она.
В этот момент взгляд Летиции упал на плакат: «Нашей стране нужны дети. Все на борьбу с падением рождаемости».
Летиция Уэллс почувствовала легкую горечь. Делать детей! Она подумала, что это первейший наказ роду человеческому: воспроизводить себя, массово размножаться. Вас не интересует настоящее? Выживите в будущем через откладывание яиц! Заботьтесь в первую очередь о количестве, а качество приложится, может быть.
Несушки не понимали этого, но подчинялись вечной пропаганде, которая не имеет ничего общего с внутренней политикой наций, и увеличивали численность людей на планете.
Летиции Уэллс захотелось взять эту мамочку за плечи и сказать прямо в лицо: «Нет, не делайте больше детей, остановитесь, имейте хоть каплю стыда, черт подери! Пользуйтесь контрацептивами, раздавайте презервативы тем, кого любите, образумьте ваших легкомысленных подруг, одумайтесь сами. Оно того не стоит. Сейчас везде царит безответственность, и вот вам результат. Если бы ваша собственная мать была серьезней, она избавила бы вас от всех этих страданий. Не мстите своим детям за то, что ваши собственные родители подложили вам свинью, произведя на свет вас. Довольно любить друг друга, спаривайтесь, но не размножайтесь».
После каждого такого приступа мизантропии (у нее это было сродни гуманофобии) во рту появлялся горький привкус. Но самое странное, ей это не было противно.
Взяв себя в руки, она улыбнулась этой паучихе.
Лицо, светящееся счастьем материнства, напомнило ей… нет… не… не надо было… напомнило ей… ее мать. Линг-ми.
Линг-ми Уэллс пала жертвой острой лейкемии. Рак крови не ведает жалости. Линг-ми, ее нежная мать, никогда не отвечала ей на вопросы о том, что сказал врач. Линг-ми говорила Летиции: «Не беспокойся. Я выздоровею. Прогнозы оптимистичны, а лекарства просто замечательные». Но в ванной на раковине все чаще появлялись красные подтеки, а пузырьки с анальгетиками быстро опустошались. Линг-ми превышала все предписанные дозы. Ничто не могло облегчить ее боль.
