Не думаю, что в этот момент я походил на короля. Меня мяли, хлопали, тискали чьи-то руки. Я не успевал вздохнуть, как на смену одним женским губам приходили другие. Какая разница, что это были губы и старух, и совсем молоденьких девчонок, и совсем уж несимпатичных домовых. Это был мой народ, и я старательно переносил все эти телячьи восторги.
Одним махом моё тело взмыло вверх, и меня понесли. Куда? Зачем? Какая разница! Меня несли по всей стране! Ещё чьё-то тело взметнулось в небо. Это была визжащая от страха и восторга старая королева. Следом за ней выловили Пато и, как он ни отбрыкивался, насильно присоединили к нашей небольшой компании.
Меня носили до самого вечера, так что когда я смог опуститься на землю, то чувствовал себя, как выжатый лимон. А город и вместе с ним вся страна ударились в праздник.
– Файон! Файон! – сквозь толпу поклонниц ко мне пробивался Пато. – Твоя мать ждёт тебя в твоём доме!
Ну вот, теперь мне действительно придётся называть королеву вполне официально: мама!
Ну да бог с ней. Старушка – что надо.
С трудом пробившись сквозь плотный заслон, я втиснулся в дверь и с облегчением закрыл её за собой. Слава – хорошая вещь. Но не так много и не так часто. Лучше меньше, но лучше. Золотые слова.
Пато был уже здесь, и мне ничего не оставалось, как сесть за стол и в перерывах между глотанием и прихлёбыванием рассказать обо всём, что произошло.
– Так что теперь ни городу, ни замку не грозят никакие землетрясения, – закончил я свой короткий рассказ.
– Вот оно как! Ишь ты! Значит, просто закричал?
Пато, конечно, хороший мужик, но слишком дотошный.
– Ну почему просто? Одному ногой в колено, другому в рыло, и все дела!
Врать, так врать красиво.
– А теперь-то что? А? Файон? – тихо спросила королева.
Я скомкал полотенце, обтёр рот и встал.
– Завтра мне нужно ехать обратно. Время не ждёт.
– Да. Мы понимаем. Но что ты скажешь народу? Теперь тебе не удастся уйти незамеченным. Тебя каждая собака знает.
– А я и не собираюсь с собаками идти. Ничего. С народом завтра разберёмся. А сейчас спать, спать, спать.
Пожелав всем приятных сновидений, я добрёл до своей кровати и, не раздеваясь, рухнул лицом вниз.
Посреди ночи я проснулся с ощущением, что что-то не так. Не открывая глаз, я прощупал пространство и успокоился. Что-то случилось во мне самом, а с собой я уже научился разбираться. Разобрать и все собрать для меня было плёвым делом.
Медленно перебирая содержимое своего мозга, я старался найти то, что побеспокоило меня.
Вскоре мне стало казаться, что какая-то мысль старается скрыться от меня. Но я был не из тех, кто так просто бросает своё сознание, и с каждой секундой приближался к беглянке.
Она забилась туда, где совсем недавно содержался страх, ныне занимающий вполне почётное место наряду с другими чувствами. Я узнал её сразу. Она изменилась, но меня трудно провести. Мысль. Это была обыкновенная грязь. То, что осталось от Повелителя Мрака.
Жалкий побеждённый разум, затесавшийся в меня хитростью, или по случайности прихваченный мною.
– Ну, и?
– Ты должен дать мне шанс!
– Ты проиграл и должен исчезнуть.
– Мир без зла невозможен.
– Я это уже слышал. Что ещё ты можешь мне сказать?
– Мне нечего говорить. Я прошу пощады и всего лишь возможности жить в тебе, как живут другие.
– Жить во мне? Чтобы в один прекрасный день взбунтоваться?
– Извини, но вы вы действительно глупы.
И ты, и все люди. Как я могу взбунтоваться, если я всего лишь слабая мысль в ТЕБЕ?
– Соображаешь. Хорошо! Но не думай, что тебе будет так же спокойно, как и в пещере. Я слишком неспокойный человек, и иногда буду тревожить тебя.
– Повинуюсь именем своим.
Оставив разум Повелителя там, куда он сам забрался, я на всякий случай обложил его так, чтобы он не выбрался из своей добровольной тюрьмы до конца лет. Чтоб я так же жил, диссидент несчастный.
Через минуту я снова спал с чувством выполненного долга и глубокой признательности самому себе. Меч лежал рядом со мной.
А наутро я ушёл. Не было прощальных встреч, не было слез и печальных песен. Я просто вышел на улицу и, остановив продолжавшийся праздник, сказал:
– Народ мой! Я вас безумно люблю! Но я вынужден уйти, чтобы спасти вашу королеву, мою жену. Но я вернусь вместе с ней, и мы будем жить вместе с вами, в маленьком тихом домике.
Ну, и так далее, и тому подобное. Коротко и ясно. Народ понял меня. А я сделал один очень важный вывод: чтобы быть королём, нужно долго учиться.
До моря меня доставили с комфортом и покоролевски. Впереди на лошадях с крокодильими рожами летела сотня бравых солдат. Следом ехал я в накрытой ковром мягкой повозке. А за мной везли мой багаж. Он уместился всего-навсего в двух подводах, но когда мы добрались до порта, я насчитал уже двенадцать полных повозок и молчаливых, как рыб, сопровождающих.
Смешно? А мне было до обидного больно расставаться с этим добрым народом.
Капитан корабля и его команда чуть не выпрыгнули за борт, увидев эту процессию. Но когда ребята ещё и узнали, кого везут, то просто обалдели.
Как я и думал, половина команды разбежалась, но стоило мне только шепнуть пару слов, как на пирсе появились бабы, ведущие моих беглецов под руки. Я клятвенно всех заверил, что как только буду на месте, корабль снова может отплыть сюда и даже остаться.
У меня в королевстве оставалось слишком мало кораблей, а я уже начинал мыслить по-государственному.
Под взмахи платков и негромкий плач корабль отошёл от берега и взял курс на империю Аматия. Меня ждала Илонея.
Глава 6
ВОЙНА ЧЁРНЫХ БОЛОТ
Замок Шимес сдался сразу. Собственно, сопротивления и не было. Солдаты, защищающие неприступную крепость, давно уже были подготовлены лазутчиками Аматия и поэтому вышли с белыми тряпками задолго до того, как основные силы молодого императора обступили скалы, на которых высился замок.
Это была самая короткая и самая бескровная война, которую я видел. Аматия был всего лишь ребёнком, но его ум мог поспорить с умом взрослого. Например, он совершенно отчётливо понимал, что чем меньше пролито крови простых людей, тем больше славы достаётся их королю.
Я влетел в замок одним из первых и, пока шли мелкие разборки из-за трофеев, обшарил все комнаты замка в поисках Илонеи или каких-то следов её пребывания. Но ничего, напоминающего мне мою будущую жену, не было, разве что опустевшая клетка, которая бесполезной рухлядью валялась на полу.
Сказать, что я был расстроен, нельзя, но я уже несколько раз корил себя за то, что не вернулся в замок сразу же. К тому же у меня была прекрасная возможность перехватить беглецов и взять их тёпленькими. Но не в моих правилах долго страдать над тем, чего уже не вернуть. В голове возникали новые планы, и тело рвалось выполнять их.
